|
психоаналитической с ее классической теорией внутриличностного конфликта и системой психотерапии, направленной на его разрешение; бихевиористской, основанной на теориях научения и адаптации; гуманистической, в основе которой учение о всесторонней самоактуализации человека. Однако любые односторонние интерпретации оказывались неудовлетворительными, сталкиваясь со столь же обоснованными альтернативными точками зрения. “Гармония” и “умеренность” как идеалы античной философии, “творчество” и “свобода” как высшие ценности гуманистической традиции, биологическая и социальная адаптация как основные критерии психиатрического (нормоцентрированного) подхода — все эти понятия одинаково значимы для понимания природы психического здоровья, и в то же время взятые по отдельности одинаково недостаточны для его всестороннего описания. Сложность проблемы, как это часто бывает, породила скептицизм: часть мыслителей пришла к выводу о невозможности определить это состояние. Подобная позиция нашла радикальное выражение в афоризме Ф. Ницше: “Здоровья как такового не существует”. Выход из этого тупика и продуктивное разрешение данной научной проблемы мы видим в констатации и исследовании самостоятельных и дополняющих друг друга эталонов здоровья как устойчивых социокультурных феноменов, которым и посвящена основная часть нашей монографии. Рассмотрим теперь адаптационный и антропоцентрический эталоны, ограничения которых особенно явно выявляются при их сопоставлении, а также при анализе споров и дискуссий представителей созданных на их основе учений. Наиболее оживленная дискуссия по вопросам здоровья развернулась между сторонниками ортодоксальной психиатрии (адаптационный эталон), с одной стороны, и представителями гуманистической психологии (Э. Фромм, А. Маслоу, К. Роджерс) и антипсихиатрического направления психотерапии (Д. Купер, Р. Лэнг), с другой. Суть их разногласий в оценке феноменов здоровья и патологии заключается в постулировании различных исходных принципов интерпретации: в первом случае любое психическое проявление соотносится с заранее установленными социокультурными нормативами, т. е. с такими характеристиками, которые признаются в данной социальной среде адаптивными; тогда как во втором случае тот или иной феномен рассматривается в свете перспектив развития и предельных возможностей самореализации конкретного индивида. Мы уже обсуждали противоречия адаптационного эталона. Остановимся еще раз на одном важном моменте, в котором заключается уязвимость, “ахиллесова пята” этой системы представлений и оценок. В наиболее радикальных теориях адаптации основные движущие силы и детерминанты развития личности находятся за ее пределами, во внешней биосоциальной среде. При этом личность лишается самостоятельности, активности и свободы, превращаясь в объект внешних воздействий, а любое ее актуальное состояние преимущественно оценивается не как последствие выбора определенного образа жизни (т. е. проявление свободной воли Субъекта), но как одно из бесчисленных следствий социального детерминизма. Такое обесценивание индивидуальности особенно характерно для ортодоксальной психиатрии. Анализ патопсихологической и психиатрической литературы показывает, что существование человека рассматривается в ней не как процесс со своей внутренней логикой развития и конечной целью, но как “результат”, нечто застывшее и косное, постоянно подверженное влиянию формирующих его внешних сил и факторов. — 183 —
|