|
Безусловно, подход Маслоу предпочтительнее, чем психиатрический, однако оценки “хорошего” также обусловлены культурным контекстом эпохи, а потому историчны и относительны, как и оценки “плохого”, патологического. Если определение “не-дочеловечность” звучит как суровый приговор или ярлык, то “во-человеченность”, по Маслоу, — понятие достаточно размытое и неопределенное; и то, и другое предполагает не столько строгое научное обоснование, сколько оценочное отношение и категоричное суждение. Порой создается впечатление, будто гуманистически ориентированные психологи намеренно создают идеализированный образ “подлинного” человека. Положение о том, что человек по природе своей позитивен и добр, не может быть научно обосновано. Уходя от жесткого детерминизма и узкого нормоцентризма психиатрии, гуманистическая психология с ее подчеркнуто оптимистическим взглядом на природу человека поднялась до глобальных философских и мировоззренческих обобщений, однако так и не смогла дать убедительное объяснение аномалиям человеческой личности. Обвинение во всех грехах антигуманного общества, деформирующего человеческую личность, едва ли может что-то прояснить — ведь даже самое бесчеловечное общество есть отражение человеческой природы. Опираясь на гуманистическую традицию эпохи Возрождения, психологи-гуманисты воспевали вершины человеческого духа, игнорируя его темные глубины и не сумев интегрировать многие значительные достижения глубинной психологии. (Критики Маслоу, в частности, отмечали, что он, всячески подчеркивая позитивные источники пиковых переживаний, был склонен игнорировать их негативные аспекты, такие как страх или депрессия, важность которых отмечал еще Джемс [179].) Безусловно, психологу необходимо различать в душе любого человека опыт любви, стремление к истине и духовную красоту, подобную красоте звездного неба. Однако полезно помнить случай с Фалесом, который, заглядевшись на звезды, свалился в овраг. Верх и низ не существуют отдельно друг от друга, а человек сочетает в себе как высшие, так и низшие проявления, не случайно в средневековой философии ему отводилось промежуточное положение между ангелом и зверем. Самореализация личности может включать раскрытие и актуализацию не только светлых, но и “теневых” аспектов психики, независимо от наших этических и философских предпочтений. Полсотни убийств на счету серийного убийцы тоже можно рассматривать как раскрытие его личностного потенциала, “призвания”. Вполне допустимо видеть в преступнике самореализовавшуюся личность, учитывая, что самореализация — это раскрытие определенных способностей во всей их полноте; но едва ли мы признаем преступника здоровым человеком. То же самое можно сказать о такой яркой фигуре, как Адольф Гитлер, которого население целой страны боготворило как харизматическую личность и вождя, тогда как остальная часть человечества видела в нем воплощение мирового зла. Глубоко деструктивные личности могут восприниматься как обаятельные, одаренные люди, верные друзья, ценители прекрасного, а иногда — что страшнее — способны очаровывать огромные массы людей. Все это, однако, не делает их более здоровыми. Вопрос о самореализации (самоактуализации) личности будет оставаться спорным до тех пор, пока не определятся надежные критерии оценки этого процесса. Отсюда следует, что сама по себе самореализация, так же как внутренняя согласованность и социальная адаптация, не может служить основной характеристикой психического здоровья. — 186 —
|