|
Во всех приведенных высказываниях отчетливо проступают главные черты и теоретического, и художественного мышления. Оно, действительно, заслуживает наименования органического, живого, «участного в бытии», личностного в том смысле, что оно порождает живое, личностное знание. Мандельштам сочувственно излагает ход мысли Бергсона, который «рассматривает явления не в порядке их подчинения закону временно?й последовательности, а как бы в порядке пространственной протяженности. Его интересует исключительно внутренняя связь явлений. Связанные между собой явления образуют как бы веер, створки которого можно раздвинуть во времени, но в то же время он поддается умопостигаемому свертыванию» (1990. Т. 2. С. 173). При таком ходе мысли место проблемы причинности занимает проблема связи явлений, что делает возможным сохранение единства в вихре перемен. Очевидно, у Осипа Мандельштама такой тип мышления сложился довольно рано. Его первая книга стихов называлась «Камень». Может быть, это название от Петербурга (petros — камень), а может быть, и от халцедона или сердолика. Поэт, как и ученый, увидел в камне четвертое измерение, задумался о его происхождении. Это и есть теоретическое отношение к предмету. Мандельштам говорил, что поэтическое пространство и поэтическая вещь четырехмерны: нехорошо, когда в стихи попадают трехмерные вещи внешнего мира, т. е. когда стихи описывают. Флоренский и Мандельштам как бы построили модели предметов возможного научного исследования. Именно о развитии такого мышления в начальной школе заботился Давыдов. Его интересовали глубина, корни и вертикаль, а понятие не только как цель обучения, но и как средство, прием мышления. Соответственно, под теоретическими знаниями он понимал такие знания, содержанием которых является процесс происхождения и развития какого-либо предмета. Давыдов никогда не стремился строить образование по типу «демьяновой ухи» или «шведского стола» знаний (выражение Э. Фромма) и вообще с подозрением относился к всезнайкам и верхоглядам. К сожалению, по легкому и пагубному для учащихся пути «шведского стола» идут многие «инноваторы» в образовании, растет число «экзотических кушаний». Давыдов заботился о методе, а какие знания приобретут с его помощью учащиеся, это дело жизненных обстоятельств, свободного выбора. Теоретическое мышление о корнях, истоках, о происхождении и развитии — это живое мышление, так как оно само вырастает из живого движения, живого созерцания, предметного действия и до-теоретического живого знания. В конечном счете из «живой жизни». Последний термин в контексте проблематики образования употреблял Л. С. Выготский. — 118 —
|