Психологические основы педагогики

И ученый, и педагог, и учащийся постоянно сталкиваются с реальными сложностями, связанными с возможной многозначностью слов, символов, понятий, затрудняющей соотнесение обозначаемого и обозначающего. Богатство внутренней формы слова, символа, понятия, конечно, есть благо, расширяющее возможности человеческой мысли. Но это же богатство создает возможность ошибочной интерпретации, может увести или завести далеко от реальности. Самый худший способ избежать этого — заставить учащихся заучить связи между обозначаемым и обозначающим, а не построить их. Естественно, там, где уже установлены взаимно однозначные соответствия между символом, понимаемым в самом широком смысле этого слова, и ответным действием, понимаемым в таком же смысле, не нужно ни теоретическое, никакое мышление вообще. Необходимость теоретического мышления вызывается избыточностью внутренних форм его средств.

Средства мышления, обобщаемые словом «язык», настолько сложны, что во второй половине XX в. даже возникли предложения перевести философский дискурс об объектах в дискурс о словах. Цель такого «лингвистического поворота» состояла в том, чтобы перевести «знания о (чем-либо)» в «знание, что» и «знание, как».

Хотя Давыдов не пользовался понятием «внутренняя форма», но его различение идеального и словесного планов может быть интерпретировано в терминах различного соотношения внешней и внутренней форм. Значение — лишь одна из разновидностей внутренней формы.

155

Вдумаемся в то, как он понимал различие идеальной и словесной форм: «Это обстоятельство было продемонстрировано нами на материале экспериментального исследования, направленного на изучение закономерностей формирования математического действия сложения чисел у детей дошкольного возраста. Было показано, что с «идеальным бытием» словесно заданных чисел-слагаемых соотносится особая форма идеального действия сложения, связанная со своеобразным («сквозным») движением руки ребенка вдоль предполагаемого ряда предметов, которые создают требуемое слагаемое. Без такого движения (и, следовательно, без создания слагаемого в идеальном плане) ребенок оперировал не с числом-слагаемым, а со словом-числительным» (1986. С. 33). Приведенные размышления Давыдова и Ильенкова об идеальном бытии вещи помогают понять связь, существующую между культурно-исторической психологией в варианте Выготского, в том числе его представлениями об идеальных культурных формах, и психологической теорией деятельности в варианте А. Н. Леонтьева. Согласно Ильенкову, «идеальность» есть не что иное, как аспект культуры, ее измерение, определенность, свойство. В контексте психологической теории деятельности было выполнено немало исследований, где изучалось превращение самой деятельности человека в особый предмет, с которым он может действовать, не изменяя до поры до времени реального предмета. Этим особым предметом становится идеальный образ предмета и идеальный план самой деятельности с реальным, а потом с идеальным предметом. Смысл учебной деятельности как раз и состоит в том, чтобы научиться действовать с идеальным предметом: «семь раз отмерь, один раз отрежь», но, возвращаясь к реальности, «отрежь» осмысленно.