Проблема субъекта в психологической науке

Никак нельзя отрицать, что и Рубинштейн связывает качество личности с высшими ценностными, нравственны­ми, этическими характеристиками, ее сознательностью, то есть признает иерархичность личностной организации. Однако, рассматривая его подход к личности в контексте его позднейших философских положений, можно сказать, что он вводит эпицентрический принцип, определяя место чело­века в бытии как центра его реорганизации; также эпицен­трически он трактует и личность. А именно: направленность выражает то, насколько личность сумела придать единство своим влечениям, желаниям, мотивам и употребить свою волю для их реализации в личностно ценных и общественно значимых формах.

Эта теоретическая реабилитация внутренних механизмов психической и личностной активности в 50-х годах привела Рубинштейна к переформулированию принципа детерми­низма, традиционно трактуемого как причинно-следствен­ные отношения, а говоря точнее, к выдвижению нового понимания детерминизма, адекватного объяснению самого высокого уровня бытия — бытия человека, природы его психики и сознания. Новая формула детерминизма подчер­кивала диалектичность соотношения внешнего и внутренне­го, признавая роль последнего в качестве причины, акцен­тировала все более возрастающую роль внутренних, т.е.

19

специфических закономерностей любой системы по мере их усложнения. Весь глубочайший смысл этой формулы за­ключался в доказательстве онтологической природы и сущ­ности психики, сознания, личности, изначально признавав­шихся субъективными и потому не имеющими «права» на объективный статус. Это означало, что изучать их законо­мерности объективно (т.е. научно) можно не только по их «проявлениям» в «другом», через «другое», но рассматривая их в свою очередь как причину «другого», раскрывая их активность, избирательность и т.д. Взаимодействие психи­ческого с внешними условиями, воздействиями, обстоятель­ствами не менее объективно определяет результат этого взаимодействия, чем сами внешние условия, оно в этом смысле онтологически равноправно внешнему, хотя и имеет иную природу как идеальное, субъективное. В этом — на рубеже 40-х — 50-х годов — отстаивании предмета психоло­гической науки заключалось огромное историческое значе­ние рубинштейновского принципа детерминизма. Позднее, он применил его к своему новому определению личности как совокупности внутренних условий.

Разработка принципа детерминизма как методологичес­кого принципа психологии — в свою очередь— стала для Рубинштейна основанием, чтобы уже в самой философии — в ее официальном советском варианте — преодолеть воз­никший разрыв между знаменитыми «тремя частями» марк­сизма— учением о познании (гносеология), учением об обществе (исторический материализм) и учением о природе (ленинское учение о материи, через внеположность кото­рой, согласно Ленину, только и можно единственным способом определить сознание)-. Если проблема интеграции разных областей знания на рубеже веков стояла как про­блема поисков единства естественнонаучного и гуманитар­ного знания (для марбургской и баденской школ), то в середине века имплицитно и принципиально не эксплици­руемо (как не признаваемая официальной философией) возникла проблема отсутствия единого основания для инте­грации основных «частей», «составляющих» марксизма. Как резко выразился Рубинштейн, для него возникла задача преодоления «штучности», «лоскутности» официальной марксистской философии.