Опыт конкретно-исторической психологии личности

173

детей или других родственников и чаще — посторонних: врача, товарища по работе. Для «младших двадцатилетних» в таком качестве часто выступают случайные люди, порой — собака или кошка, либо же никто. Но дело, видимо, все-таки не в этом.

Повышенная идеологизированность этих возрастных групп дает возможность предположить, что на их мироощущении сказываются потрясения скорее не личного, а социального плана. И действительно, зная, что пятидесятилетние приобре­тали свой социальный опыт в «смутные» пятидесятые годы, а «младшие двадцатилетние» — в эпоху «перестройки», мож­но рассматривать характерные для них эксцессы в отношении к окружающему как запечатленные на личностном уровне следствия крушения сложившихся форм социальных взаимо­действий.

Однако реакция этих возрастных групп на нарушение по­рядка социализации оказывается различной. Если старшие за­нимают в основном активно-агрессивную позицию по отно­шению к окружающим и готовы силой утверждать свои жиз­ненные принципы, то младшие пытаются преодолеть свою социальную дезадаптацию, уходя в частную жизнь. Их пози­ция может быть названа пассивно-агрессивной. Одни любят работать, другие — бездельничать, одним нравится организо­вывать людей, другие не хотят никому подчиняться, одни предлагают ликвидировать социальных маргиналов, другие — оказывать им помощь.

Эти группы выпадают из общего ряда поколений, в кото­ром с возрастом угасает стремление к успеху и обостряется страх неудачи, возрастают тревога и социальная нетерпи­мость, личные ценности замещаются общественными, а ради­кально-демократические установки — консервативными. Как мы имели возможность убедиться, переходя от одной возрас­тной роли к другой, те, кто до 20 лет пытался изолироваться от общества, к тридцати годам уже стремятся занять в нем достойное положение и поддерживают идеи социальных ре­форм, к сорока — сосредотачиваются на семье и уделяют значительное внимание культурным проблемам. К пятидесяти они уходят в производственные проблемы, у них прослежива­ются отчетливые государственные ориентации, а в более позд­нем возрасте все отчетливее звучат религиозные и виталист - ские мотивы. И только те, чья юность пришлась на время социального разлома, так и не могут найти себе места в этом ряду и полностью идентифицироваться с предписанной им по возрасту ролью.