|
165 люди «опасны, мешают работе и угрожают порядку». Если до 40 лет отношение к тем, кто собирается уехать на заработки в капиталистическую страну скорее положительное (сами хотели бы поехать), то 40-летние хотя не имеют ничего против, но сами уже не поехали бы, а те, кому за 60, чаще относятся к уезжающим на заработки с неодобрением («раз ему там лучше, пусть уезжает насовсем»). Отношение к тому, чтобы в стране появились легальные миллионеры, варьирует от «ничего не имею против» (чаще всего в возрасте 20 — 24 лет) и «не против, если эти деньги заработаны честно» (до 30 лет) до «честно такие деньги не заработаешь» (сорокалетние) и «я против, даже если эти деньги заработаны честно» (старше 60 лет). Интересен в этом отношении список символических фигур тех, кто, по мнению опрошенных, «получает незаслуженно много». У тех, кому еще нет 20, — это люди, работавшие за границей; у тех, кому 20 — 24, — это «генералы», у тех, кому 25 — 29, — «партийный, советский аппарат», у тридцатилетних — работники торговли и сферы обслуживания, у сорокалетних — «кооператоры», у пятидесятилетних — жители столицы, у тех, кому за 60, — «евреи». Социальный миф «богача» разложился здесь в соответствии с политическими ориентациями поколений, речь о которых — ниже. Стремление к автономизации, к уклонению от социальных связей, характерное для тинэйджеров, находит себя в их специфической позиции по отношению к социальным институтам: «государство дает нам так мало, что мы ему ничем не обязаны». Однако большинство все же отдает себе отчет о взаимных обязательствах общества и государства. Радикально настроенная прослойка 25 —29-летних чаще других выбирает позицию «мы должны стать свободными людьми и заставить государство служить нашим интересам». На противоположном полюсе чаще встречаются те, кому за 60: «наше государство дало нам все, никто не вправе требовать от него большего». Несколько менее ортодоксальна позиция, распространенная среди пятидесятилетних: «наше государство сейчас в таком положении, что мы должны ему помочь, даже идя на какие-то жертвы». Те, кому 20 — 24, тридцатилетние и сорокалетние смыкаются на умеренно-компромиссной позиции: «государство дает нам немало, но можно требовать и большего». Это не единственный случай, когда «младшие двадцатилетние» совпадают по своим ориентациям с более старшими возрастными группами, что дает основания говорить о специфической фазе консерватизма ранней юности. Этот консервативный всплеск вызывается растерянностью молодежи при освоении новых, взрослых ролей, что при- — 146 —
|