|
Такова гипотетическая модель становления тенденции персонализации на ранних этапах онтогенеза. Но особенности онтогенетического развития правомерно рассматривать как своего рода аналог закономерностей филогенетического развития человека1. Среди предпосылок становления человека в филогенезе могут быть выделены следующие: чрезвычайная вариативность поведения особей (“незаданность“, “размытость“ видоспецифических программ и высокая имитативность, подражательность поведения, стимулом к которой является отклонение поведения особи от сложившихся групповых стандартов). Эти предпосылки могут быть названы, соответственно, факторами вариативности и группового запечатления. Если индивидуальная вариативность поведения составляет потенциал развития сообщества, то групповое запечатление есть путь фиксации наиболее значимых для развития форм. Групповое запечатление должно быть понято не как социальный отбор в духе неоламаркизма, а как воспроизведение вариаций в поведении какого-либо одного члена сообщества актами подражания со стороны других членов сообщества. Если первые проявления индивидуально своеобразного поведения на виду у других не заключают в себе момента направленной трансляции, то на основе подражательных реакций других особей они теперь “транслируются“. Здесь — то же кольцо самоподражания (через другого). Таков “старт“, таково возможное филогенетическое начало возникновения самого общества. На ранних стадиях общественного развития существование людей в той мере обеспечивалось сообществом, в какой они сами обеспечивали существование сообщества; то новое, что составляло акт их индивижуального достижения, формируясь в условиях непосредственного взаимодействия индивидов, естественным и необходимым образом превращалось в достижение всего сообщества, так что о каком-либо “отчуждении“ результатов индивидуальной деятельности от производителя здесь не может быть и речи. Инновации, разумеется, складывались благодаря индивидуальным проявлениям активности отдельных индивидов, но уже в момент своего возникновения благоприобретения индивидуальной деятельности выступали для их носителей как “части“ общего блага. Исходный вопрос, таким образом, не в том, почему эта необходимая и естественная связь человека с человеком теряет силу закона вместе с развитием человеческого сообщесьва. Ответ на этот вопрос нужно искать в процессах общественного развития, в исторически складывающихся и преходящих антагонизмах, в характеристиках того общественного строя, который порождает и культивирует конкуренцию и сопутствующие обособление и противопоставление людей друг другу. Только в условиях свободной кооперации людей становится не только возможным, но и внутренне необходимым для всех членов сообщества такой способ существования, когда новоприобретения индивидуальной деятельности свободно оцениваются индивидом с точки зрения их возможной общественной значимости и свободно предоставляются в распоряжение окружающих. Иначе говоря, только в отдельных социальных общностях, в подлинных коллективах, которые отличаются как от несложившихся, “диффузных“ групп, так и от сложившихся, так называемых “корпоративных“ групп, — 103 —
|