Мне очень понравилось то, что я проделала. Но в то же время я была несколько растерянна: как это все совмещалось с той малышкой, которая раньше билась в истерике? Ведь ей тогда был всего год, а мне сейчас было уже два. Как я нашла непрерывную связь между ними? Джордж сказал, чтобы я вывела малышку в сад и тоже дала ей в руки комок земли. Ей очень понравилось. Она тут же сунула его в рот! Потом размазала по всей мордашке. Но я не сказала ей, что так не надо делать... и вскоре, посмотрев на то, что у меня получилось, она стала ударять своим комком земли об землю, пытаясь что-то слепить. Она была очень довольна собой... и так же довольна была я – та, что побольше, – ибо я увидела, как можно научить ее самой разобраться в том, что есть и другие радости. Но что было бы, если бы мама увидела нас? Я посмотрела... и вдруг почувствовала, что эмоционально мама на уровне годовалого ребенка. Она совсем не понимала, чем мы занимаемся; она сидела на траве, ее гениталии выглядели как большая темная дыра, она играла волосами на лобке. Заинтересованная только лишь собой. Затем я увидела, как она разгневалась на то, что мы сотворили, захотела все разрушить – но это выглядело как бессилие и неспособность понять что-либо, ревность к тому, что – она смутно чувствовала – было лучше, чем у нее, но чего она сама достичь была не в состоянии. И тогда я осознала: это не моя вина, что она не могла общаться со мной и не смогла понять меня и развитие моей личности... потому что она вообще не могла установить контакт ни с кем вокруг себя. И мой клитор расслабился, и я почувствовала себя замечательно, охваченная ощущением свободы и радости. Когда я проснулась, у меня было такое ощущение, будто я получила некое наследство. Я вдруг почувствовала, что могу делать что-нибудь... и это было замечательно". В этом случае мы наблюдаем особенно глубокий конфликт между потребностью интроецировать первичный объект и приобрести таким образом его характеристики и стремлением пациентки оттолкнуть объект от себя. Она расщепила материнский образ на хороший объект, соответствующий ее врожденным внутренним потребностям обладать любовным, расширительным либидо, и на плохой объект, представленный материнским садистским агрессивным либидо которое угрожает насильно овладеть ею. Ее оральные потребности требуют, чтобы она инкорпорировала материнское либидо, несмотря на все свое нежелание, – то горькое молоко, ощущение холодной садистской груди, а позднее и всю ее личность, ибо если она этого не сделает, то потеряет мать, уничтожит ее и, оставшись в одиночестве, потеряет и себя. Но, с другой стороны, если она это сделает, то будет наполнена материнскими чертами, и отсюда эта борьба, где врожденное позитивное оральное и вагинальное либидо пытается отстоять себя перед угрозой материнского либидо, садистского и разрушительного. Если она попытается бороться с матерью, чтобы избавить и защитить ее от ее же садизма, то станет похожей на мать и сама примет садистские черты, если же принять мать с любовью и открытостью, материнские черты заполнят ее всю и снова она станет похожей на мать. Конфликт кажется совершенно непреодолимым. — 149 —
|