Лики ментальности и поле политики

1 Подробные определения психолингвистических категорий, выступавших в эксперименте в качестве основных контролируемых параметров, даны в Приложении 4.

3.4. Политическая ментальность как форма жизни и
тип языковой игры

Прояснение сущности политической ментальности невозможно без четкого различения репрезентативных структур и того, что ими репрезентируется. Между тем львиная доля социологических и психологических исследований в данной области [9; 14; 20; 23; 29; 56 и др.] совершенно к этому нечувствительны либо же путают правила употребления понятий в “строгих” научных ситуациях с использованием слов в обычных ситуациях языкового общения. Введенные Л.Витгенштейном принципы различения языковых значений и процессов, происходящих в сознании использующего язык индивида (концепция “private language” [90]), позволяют дать конкретное описание политической ментальности как свода семиотических механизмов, регулирующих языковые репрезентации представлений людей о значимых для них реалиях социально-политической жизни.

Для этого необходимо привлечь разработанное в витгенштейнианстве понятие языковой игры — философской абстракции, обобщающей представления о конвенциональности культурных правил человеческой жизнедеятельности. Витгенштейновская концепция обусловленных языковыми играми жизненных форм пригодна для описания самых различных видов человеческой деятельности, в том числе и менее широких, чем этнические или лингвокультурные паттерны. Показав пути проникновения в структуру семантической иллюзии, Витгенштейн объяснил, почему так трудно избавиться от любой языковой игры — для этого нужно “выйти” из привычной формы жизни.

Витгенштейн писал, что формы жизни (поведение людей, основанное на определенной системе представлений о мире) детерминируются правилами языковой игры — необосновываемого, априорного знания, с помощью которого оценивается достоверность суждений о фактах реальности. Приписывание значений (истинное-ложное, хорошее-плохое, реальное-выдуманное, важное-второстепенное) обусловлено культурой и языком, а сами факты действительности по природе своей амодальны, они “никакие”. Их интерпретация происходит по правилам, определяемым не самой реальностью, а людьми. Факты объективны, а правила конвенциональны, они обусловлены культурой и языком. Если правила изменяются (при том, что сами факты остаются прежними), возникает уже другая модель, и жизнь людей, руководствующихся ею, протекает совсем иначе. Большинство правил задано системой языка, выступающей как бессознательная основа процессов вербального кодирования.