|
"Любой психический процесс должен быть понят не как метафизическая "функция" или "способность" сознания, не как механическая сумма реакций организма, а как определенное психическое действие, т. е. такое действие, которое необходимо предполагает отражение действительности в форме того или иного психического состояния. Психическое состояние необходимо опосредствовано действием. Само действие вместе с тем является реальным процессом, в котором происходит переход или "перевод" предметной действительности в ее идеальное отражение в психике, в сознании действующего субъекта" [18, с. 161]. Рассматривая мнемическое действие, он отмечал ту его замечательную особенность, что в нем предмет запоминания выступает уже не как "раздражитель" в своих абстрактно от субъекта взятых свойствах, но как существенный момент действия, как предмет, с которым субъект вступает в определенное отношение. Сначала в понятии "психическое действие" не содержалось отчетливой оппозиции между внешним, материальным и внутренним, психическим действием. Это понятие, по нашему мнению, представляет собой эквивалент знаково-символического орудийного действия, которое в соответствии с духом теорий Выготского, независимо от формы его реализации (внешней и внутренней), рассматривалось как психическое. Вместе с тем цикл исследований, посвященных деятельностной трактовке не только высших психических функций, но и двигательных умений и навыков, в том числе и формированию у детей навыков оперирования простейшими орудиями, привел к резкой дифференциации внешних и внутренних действий и усугубил проблему внешнего и внутреннего. При этом исходная трактовка орудийного действия как действия психического была надолго забыта. Введение в последующем оппозиции между внешним, материальным и внутренним, психическим действием породило большое число проблем, наиболее сложной из которых оказалась проблема доказательства принципиальной общности строения внешней и внутренней деятельности [23, с. 17]. Остановимся на этой проблеме лишь в той мере, насколько это необходимо, чтобы продолжить линию рассуждений относительно единиц анализа психики. В школе Л. С. Выготского, А. Р. Лурия, А. Н. Леонтьева в процессе развития деятельностной трактовки высших психических функций в роли единицы анализа психики наряду с категорией значения стала выступать категория действия. Как мы пытались показать, ближайшей к значению единицей анализа можно считать орудийное действие, которое с необходимостью порождает как предметное значение, так и значение в общепринятом смысле этого слова. (Оставим пока в стороне вопрос о том, является ли орудийное действие единственным его источником.) Вместе с тем положение о том, что орудийное действие может выполнять функции единицы анализа психики никем отчетливо не — 134 —
|