|
означает, что предметное действие обязательно бескультурно или акультурно. Сам предмет — это конденсат той или иной культуры. Интересно, что подобную эволюцию мы можем наблюдать в работах Дж. Верча. Он начал с анализа культурно-исторической психологии Л. С. Выготского, затем обратился к М. М. Бахтину, параллельно с этим анализировал исследования, выполненные в контексте психологической теории деятельности, и в последнее время все чаще обращается к действию как к единице анализа высших психических функций. В. П. Зинченко, наоборот, начал с перцептивных, мнемических, исполнительных действий и в последнее время чаще обращается к проблеме медиаторов: к знаку, слову, символу, мифу. Думается, что зоной ближайшего развития психологической теории деятельности будет изучение индивидуального, личного, личностного действия, поступка. Но исследование поступка невозможно вне анализа сознания. Поступок непосредственно невыводим из предметного действия и несводим к нему. Конечно, психологическая теория деятельности не была вовсе бессубъектной, но именно на такое представление деятельности ее все время толкала коммунистическая идеология, которой были чужды сомнения К. Маркса: "Мы попали в затруднение вследствие того, что рассматривали лиц только как персонифицированные (олицетворенные) категории, а не как индивидуумов" [36, с. 169]. С точки зрения этой идеологии человек был не более чем функция, средство осуществления предписанной деятельности. Сказанное в некоторой степени справедливо и для культурно-исторической психологии, которая была не чужда идее формирования "нового человека". Правда, при жизни Л. С. Выготского российская культура еще не успела трансформироваться в "азбуку коммунизма", но в ней уже стали отчетливо обозначаться агрессивные черты, она из антропоцентрической все больше превращалась в культоцентрическую. Все это связано с ориентацией нашего общества на так называемую социализацию личности. Так называемую, потому что она была дурно понята и осуществлялась в противовес или за счет ее индивидуализации, к тому же при полнейшем игнорировании и даже отрицании спонтанности развития. Человеку отказывалось в наличии у него собственной, а не общественной сущности. Сегодня, на наш взгляд, центральная задача, стоящая перед нашим обществом, — это задача индивидуализации развития. Развитие аморфного, конформного коллективизма привело нас к краху. Мы, правда, много говорим и даже демонстрируем парады суверенитетов, но задачи личностного роста, формирования суверенной личности в нашем обществе осознаются крайне медленно. — 101 —
|