Любовь исцеляющая: очерки психологии болезни и выздоровления

У многих людей только в состоянии тяжелой болезни появляется «запоздалое раскаяние о зря прожитой жизни. Разочарование во всех своих прошлых увлечениях и идеалах приводит к тяжелому сознанию бесполезности всего прожитого».[136] Часто у тяжело больных «просыпается неудержимое озлобление против всех; неизбежность приводит их в бессильную ярость; просыпается зависть и ненависть к здоровым; совести, заглушенная с давних лет, не чувствует ничего духовного».[137]

Болезнь как испытание или кару воспринимают и приверженцы кармического учения,[138] согласно которому мир — конечен, а существования (перерождения) — зло. Индуисты признают переселение душ (в том числе в животных), буддисты воспринимают жизнь как случайное переплетение дхарм (или гун), то есть неких ниточек бытия. Если не будет переселения — утверждают они — не будет жизни. Вырваться из круга перевоплощений (колеса сансары[139]), по их мнению, благо. Карма же — груз прошлых жизней, в представлении современных авторов — некая этическая квинтэссенция жизни.

На самом же деле, по представлениям хинаяны,[140] карма — последствие любого деяния, влекущего за собой цепь последствий и не позволяющего дхармам застыть в покое. При этом добро и зло — иллюзия, две стороны одной медали.

Наиболее логически последовательны буддисты–ламаисты. Они поощряют убийства с целью снятия кармического груза, которые не были редкостью ещё в начале XX века. Кстати, в буддизме официально разрешено самоубийство. Сам же основатель буддизма Шакьямуни, подобно Соломону, попробовал в жизни всё и утверждал, что всё — суета. Только царь иудейский[141] противопоставил этой тщете Божественное бытие, а царевич индийский — небытие.

Люди же с подлинно православным мировоззрением обнаруживают совершенно иное отношение к болезни.

Не из истории болезни

В качестве иллюстрации к этой главе нам хотелось бы привести рассказ одного хирурга с солидным жизненным и врачебным опытом, который иллюстрирует мысль о том, как тяжелые больные порой обладают духовной силой, исцеляющей немощные души.

Борис Филиппович поступил в наше отделение уже прооперированным в другой больнице по поводу какого-то кишечного заболевания. После операции у него развился один из сложных забрюшинных абсцессов, текущих вяло и оперируемых с переменным успехом. Нередко у пожилых дело заканчивается сепсисом и не исключен летальный исход.

Борису Филипповичу было 68 лет, он имел мягкие седые волосы, короткую пушистую бородку и этим не походил на обычных стариков. В графе профессия значилось «пенсио­нер», и никто в отделении во время его поступления не знал, что он — бывший врач-рентгенолог, проработавший 35 лет в районной больнице. Об этом он рассказал мне позже, когда мы познакомились ближе.