|
Речь идет о следующем. На умерших все, что является отображением, записанной картинкой, не оказывает никакого влияния. Но это не так в отношении записи звуков, и прежде всего, в отношении человеческого голоса. Музыка, речь должны все время возникать заново. Записывая на пленку, мы насильно удерживаем то, что уже прошло. Если внутренне осознать это, мы поймем, что это довольно опасная вещь — «включать» законсервированный, магнитный голос умершего человека, который нам дорог. Это замедляет развитие души, которая теперь находится в духовном мире, которая там должна продолжать идти по своему пути. Совершенно иное дело, когда мы сами, используя свою энергию, воскрешаем воспоминания об умершем, как бы неполны они ни были. И как будут историки будущего описывать то, что в XX—XXI веках во время кремации использовались пленки в качестве заместителей настоящих музыкантов? С заиканием произнесенное слово, немного неточно спетая песня имеет в тысячу раз большую ценность, чем самая совершенная запись симфонии самого лучшего оркестра. Хотя она совершенна, она не присутствует, ее нет, не правда ли? Единственное, что действительно требуется в этой сфере, это быть творческим, присутствующим. Чувство речи, чувство мысли и чувство Я Сегодня мы закончим цикл наших лекций. Когда мы встретились в первый раз, я сказал вам, что мы займемся первой главой антропософии. Теперь вы уже поняли, с чем вы столкнулись в этой «первой главе». Я уже тогда предупредил вас, что эта глава всеобъемлюща. Теперь я могу вам сказать: какую бы главу антропософии мы ни взяли, она всегда будет всеобъемлющей. В этом и состоит особенность антропософии. В ней сложные вещи никогда не рассматриваются как сумма очень простых вещей. Наоборот. Даже когда мы занимаемся маленькой частной областью, мы можем понять ее только в ее взаимосвязи со всем всеобъемлющим целым, в то время как это целое никогда нельзя понять из маленькой области. Считается, что мы все можем понять, исходя из теории о крохотных атомах. Однако для того, чтобы понять крошечный атом, маленькую частную область (органы чувств тоже являются такой частной областью), нам необходимо всеобъемлющее мировоззрение. После того, как был изобретен микроскоп, люди стали думать, что клетки являются «простыми кубиками» из которых строится тело. Казалось, что достаточно исследовать эти клетки, и мы сможем понять все остальное. К сожалению, выясняется, что эти клетки еще более сложны, чем все тело. В прошлый раз мы занимались только слухом. Я постарался показать вам, что слух является социальным органом чувств, духовным органом чувств. Мы говорили о звуке и о слышании звуков. Мы увидели, как наш орган слуха возник из кусочка кожи, из области дыхания и еды. Теперь мы знаем, где в нашем теле мы воспринимаем звуки отдельных инструментов, и мы знаем, что лучше всего слышим музыку, когда как можно меньше внимания обращаем на свое тело. Мы понимаем, что звуковые колебания, конечно, есть, но просто мы их не слышим. Мы сразу же стираем эти колебания для того, чтобы добраться до звука, до внутренней сущности материи. Поэтому мы гораздо больше поймем о материи, занимаясь музыкой, чем шпионя за ней с помощью микроскопа. Даже наука более-менее пришла к этому выводу, правда, с совершенно другой стороны. Вы знаете, что в настоящее время мы подразделяем материю на так называемые атомы. Но кроме всего прочего выяснилось, что все вещества необходимо упорядочивать в определенном ритме, в музыкальном ритме, образуя своеобразную гамму. При этом необходимо, чтобы семь веществ следовали друг за другом, а восьмое вещество — как восьмая ступень октавы — обладало свойствами, сходными со свойствами первого вещества.28 Мы называем это «Периодической системой Менделеева». — 99 —
|