|
Человек остается частью природы, он неотторжим от нее. Но теперь он понимает, что "заброшен" в мир в случайном месте и вре¬мени, осознает свою беспомощность, ограниченность своего суще¬ствования. Над ним тяготеет своего рода проклятье; человек никог¬да не освободится от этого противоречия, не укроется от собствен¬ных мыслей и чувств, которые пронизывают все его существо. Че¬ловек — это единственное животное, отмечал Фромм, для которого собственное существование является проблемой: от нее никуда не уйти, он должен ее решить. Человек — это существо, которое не имеет своей ниши. Однако это не признак, а противоречие его бытия. Все, что есть в человеке, как бы отрицает самого себя. Человек принадлежит природе и в то же время отторгнут от нее. Он наделен инстинктами, но они не вы¬полняют роль безотказных стимуляторов поведения. Человек вла¬ствует над природой и в то же время оказывается ее "дезертиром". Он обладает фиксированными признаками, но они двусмысленны, поскольку ускользают от окончательных определений. Человек име¬ет трагическое представление о способах своего существования и в то же время заново в каждом индивиде, т. е. в себе самом, открыва¬ет эту истину. Итак, известно, что всем людям свойственны одни и те же ос¬новные антропологические и физиологические черты. К примеру, врач понимает, что любого человека, вне зависимости от расы и цве¬та кожи, он мог бы лечить теми же методами, какие он применяет к человеку своей расы. Имеет ли человек и столь же общую психичес¬кую организацию? Если бы люди различались в своей психической и духовной ос¬нове, как бы мы могли говорить о человечестве в более широком смысле, нежели физиологический и анатомический? Как бы мы могли понять искусство совершенно разных культур, мифы, драму, скульптуру? Не свидетельствует ли это о том, что мы все обладаем одной и той же человеческой природой? Страсть, по мнению Фромма, — это то средство, которое заме¬няет человеку инстинкт. По его словам, индивидуальное и обще¬ственное поведение человека показывает, что сексуальные потреб¬ности и голод составляют сравнительно малую долю среди всех про¬чих мотивов поведения. Стержнем мотивационной сферы челове- Введение ка оказываются страсти на рациональном и иррациональном уров¬не: потребность в любви, нежности и солидарности, в свободе и спра¬ведливости, в сохранении чести и совести. "В самом деле, — писал Фромм, — разве можно всерьез поверить в то, что стержнем Эдиповой трагедии является фрустрация (от лат. frustratio — разочарование, обман. — П. Г.), связанная с сексуаль¬ными желаниями Эдипа по отношению к своей матери? Можно ли вообразить, что Шекспир написал своего "Гамлета" ради того, что¬бы показать, как вокруг главного героя развивается сексуально-фру-страционная коллизия?" — 11 —
|