|
В норме, однако, внутри стереотипа взаимодействия активно формируется операциональная сторона эмоционального контакта - обратная связь и возможность реципрокной координации. Обращение как ориентация на взрослого появляется достаточно быстро, и соответствующая мимика, требовательный крик приобретают характер, просьбы (Брунер Дж., 1977). Если раньше координация обеспечивалась непосредственным слиянием, аффективным заражением, то теперь эмоциональные состояния начинают фиксироваться и дифференцироваться. Известно, что пятимесячный ребенок может с удовольствием играть выражением своего лица в зеркале (Brazelton Т. В. 1982), а имитация им выражения лица матери приобретает более сложный характер, чем непосредственное отражение. К полугоду ребенок уже хорошо распознает основные эмоции своих близких и вскоре сам начинает соответственно ситуации выражать удивление, обиду, грусть, гнев, радость, растерянность, смущение. Развитию стереотипа эмоционального взаимодействия помогает его обращенность вовне. Уже отмечалось, что в норме приятное сенсорное впечатление доставляет ребенку больше удовольствия, если разделяется со взрослым и усиливается его реакцией. Это оказывается важным не только для решения задач регуляции внутренних состояний - успокоения ребенка, его активизации, отвлечения от неприятных ощущений. Именно на основе общего удовольствия постепенно закрепляется возможность сосредоточения и объединения внимания ребенка и взрослого уже не просто друг на друге, а на внешнем объекте, на совместном действии, что создает предпосылки для фиксации средств привлечения внимания друг друга к внешним впечатлениям, и координации эмоциональных оценок происходящего. Складывающиеся стереотипы эмоционального взаимодействия становятся необходимой основой для развития речи ребенка, появления возможности его произвольной организации. Как известно, первые устойчивые реакции ребенка на собственное имя, указание-жест и указание-слово, и появление у него собственного жеста-указания, первые действия по просьбе возникают в многократно повторяющихся ситуациях ритуального взаимодействия (Bruner J., 1975), в ранних играх ("ладушки", "сорока-ворона", "А где у нас часики?", "А где у нас носик?" и т. п.). Развитие эмоциональной координации позволяет теперь не просто успокаивать или активизировать ребенка. Во втором полугодии близкий с помощью эмоциональной реакции уже может направленно и дифференцирование влиять на организацию поведения малыша, тонко модулировать его реакцию на происходящее. Ребенок становится более защищенным, поскольку внешнюю среду воспринимает опосредованно эмоциональным отношением матери. А. Гезелл (1932) отмечает, что к возрасту 7-8 месяцев младенец приобретает значительно большую аффективную стабильность в отношениях с миром. — 115 —
|