|
Воланд не задерживался у Монастыря. Его внимание не привлекли ни хаос бесчисленных построек вокруг Монастыря, ни уже выстроенные белые громады, в окнах которых до боли в глазах пылали изломанные отражения солнца, ни суета людская на поворотном трамвайном круге у монастырской стены. Город более не интересовал его гостя, и, сопровождаемый спутниками, он устремился вдаль – к Москве-реке. Группа, в которой выделялся своим ростом Воланд, прошла мимо свалок по дороге, ведущей к переправе, и на ней исчезла. Появилась она вновь через несколько секунд, но уже за рекой, у подножия Воробьёвых Гор. Там, на холме, к которому примыкала ещё оголённая роща, группа остановилась, повернулась и посмотрела на город. В глазах поднялись многоэтажные белые громады Зубовки, а за ними – башни Москвы. Но эти башни видны были в сизом тумане. Ниже тумана над Москвой расплывалась тяжёлая туча дыма. – Какое незабываемое зрелище! – воскликнул Бегемот, снимая шапчонку и вытирая жирный лоб. Его пригласили помолчать. Дымы зарождались в разных местах Москвы и были разного цвета. Между……… 106 Какая-то баба с узлом появилась выше стоящих на террасе над холмом. – Удивительно неуютное место, – заметил Бегемот, осматриваясь, – как много всюду любопытных. Азазелло, сердито покосившись, вынул парабеллум и выстрелил два раза по направлению группы подростков, целясь над головами. Подростки бросились бежать, и площадка опустела. Исчезла и баба наверху. Тогда Воланд первый, взметнув чёрным плащом, вскочил на нетерпеливого коня, который и встал на дыбы. За ним легко взлетели на могучие спины Азазелло, Бегемот и Коровьев в своём дурацком наряде. Холм задрожал под копытами нетерпеливых коней. /IX. 34. Но не успели всадники тронуться с места, как пятая лошадь грузно обрушилась на холм и фиолетовый всадник соскочил 107 со спины. Он подошёл к Воланду, и тот, прищурившись, наклонился к нему с лошади. Коровьев и Бегемот сняли картузики, Азазелло поднял в виде приветствия руку, хмуро скосился на прилетевшего гонца. Лицо того, печальное и тёмное, было неподвижно, шевелились только губы. Он шептал Воланду. Тут мощный бас Воланда разлетелся по всему холму. – Очень хорошо, – говорил Воланд, – я с особенным удовольствием исполню волю пославшего. Исполню. Печальный гонец отступил на шаг, голову наклонил, повернулся. Он ухватился за золотые цепи, заменявшие повода, двинул ногу в стремя, вскочил, кольнул шпорами, взвился, исчез. Воланд поманил пальцем Азазелло, тот подскочил к лошади и выслушал то, что негромко приказал ему Воланд. И слышны были только слова: — 118 —
|