|
Вместо ответа Вожделенский усиленно зачесал коленки и испустил звук, который ясно означал: «Надоел ты мне, братец, хуже горькой редьки!» И затем начал потихоньку сниматься с места. – Переформировка или упразднение? – приставал Пугачев. – Не знаю-с, – сухо ответил Вожделенский, пробираясь к выходу. – Ну и упраздняйте! – пустил ему вслед Пугачев, – и упраздняйте… и упраздняйте… упррразднители! Он обернулся, думая призвать Жюстмильё в свидетели, но ловкий малый уже исчез, точно растаял в воздухе. На другой день об ту же пору, Жюстмильё прохаживался по Большой Морской от угла Невского до штабной арки и обратно. Он явно кого-то поджидал и вглядывался в сумерки. Действительно, через четверть часа со стороны Невского показалась знакомая фигура статского советника Вожделенского, и Жюстмильё мгновенно нырнул в подъезд Малоярославского трактира. Минуту спустя он, как ни в чем не бывало, уже стоял у стойки и тыкал вилкой в блюдце с килькой. Еще минута – и к той же стойке подошел Вожделенский. – Какими судьбами? – воскликнул последний, завидев вчерашнего собеседника. Жюстмильё всем своим женеподобным, потертым лицом осклабился. – Да так-с… – пролепетал он, – признаюсь, после вчерашнего разговора… совсем мне «Грачи» опротивели! – Но почему же именно сюда? – Предчувствие-с… – застенчиво намекнул Жюстмильё и снова осклабился. – Благодарю! – ответил Вожделенский, протягивая руку, – милости просим! будем, по-старому, вдвоем канитель разводить! И затем, вспомнив о Пугачеве, любезно продолжал: – А революционер-то наш! поди, дожидается теперь! Перспективы, изволите видеть, показывает! общество занимать хочет! Теперь вот и спохватился, да поздно… Близок локоть, да не укусишь… ау, брат! Что ж, рублевый, что ли, спросим? – Сегодня уж мне позвольте! – засеменил Жюстмильё, – в знак будущего… И вообще… Человек! Два полуторарублевых! – крикнул он половому и, пошептавшись с ним, прибавил вслух: – Да чтобы заморозить… непррременно! – Никак, вы кутить собрались! – ласково укорил Вожделенский, – что ж! от времени до времени это не без пользы. Постоянно пить нехорошо, но при случае распить бутылочку-другую – это даже кровь полирует! Через четверть часа приятели сидели за столом и оживленно беседовали. Впрочем, говорил почти исключительно один Вожделенский, а Жюстмильё ласково смотрел ему в глаза и распускал рот. От времени до времени упоминалось о Пугачеве в сопровождении нарицательного: «революционер». Допускались предположения: что-то «революционер» теперь делает? ждет, поди, а может быть, и ждать перестал, щи ест? — 43 —
|