– Сравните теперь нашего цыпленка с ихним пуле*! – начинает Павел Матвеич. – Велика Федора, да дура! – отзывается Василий Иваныч. – Наш ли цыпленок или ихний? Наш цыпленок – робенок! его с косточками, с головой, со всем проглотить можно! У него и жир-то робячий! Запонируют, это, в сухариках да в сливочном масле заколеруют – так это что! Опять легкая пауза, в продолжение которой все трое сопят. – У нас цыпленка гречневой кашей, да творогом, да белым хлебом, да яйцом кормят – ну, он и цыпленок! А у них чем кормят? Был я в жарден даклиматасьон* – там за деньги кормление-то это показывают – срам смотреть! – Однако, и у них бывают… жирные бывают пуле! – Еще бы не жирные! будешь жирен, как стервятиной да дохлятиной кормить будут! Да и вообще… разве это цыпленок! Подадут дылду на стол, двоим вряд убрать, и говорят: пуле! – Пулярка* – это правильнее. – Коли пулярка, так и говори, что пулярка, а пуле, мол, пожалуйте в Россию кушать. Да опять и пулярка: наша ли пулярка или парижская – об немецких уж и не говорю! Наша пулярка хоть небольшая, да нежная, тонкая, аромат у ней есть! а тамошняя пулярка – большая, да пресная – черта ли в ней, в этой преснятине! Только говорят: «Савёр* да савёр!», а савёру-то именно и нет! – Ну, положим, пулярки у них все-таки еще бывают; а вог вы мне что скажите: где у них наша дичь? При этом вопросе собеседники сначала изумленно переглядываются, потом безнадежно махают руками. – Наш рябчик, наш тетерев, наш дупель – где они? – Утица наша… да кряковная! – неосторожно вмешивается Сергей Федорыч и тотчас же стыдливо потупляет глаза. По холодному блеску глаз, которыми взглянул на него Василий Иваныч, он убеждается, что сделал какой-то непозволительный промах. Утица, да еще кряковная… что? такое утица? Филе де-каннетон* – еще пожалуй! это, быть может, даже на дело похоже! Крряко-вная! Даже Павел Матвеич, и тот как-то добродушно сконфузился при этом напоминании. – Те?терева-то, коли в кастрюльке да на чухонском масле зажарить, – спешит Павел Матвеич переменить разговор, – да подрумянить… да чтобы он в кастрюльке-то хорошенько вздохнул… ведь это – что ж! – Да коли он не лежалый, да аромат этот в нем… ведь это – что! – А рябчика-то на вертеле… да перчиком, да перчиком… бочка?-то, бочка?! – У нас тетерев, рябчик, дупель, вальдшнеп, куропатка, а у них – кайль да кайль! – А по-нашему, кайль-то – перепелка! – У нас дрозд, а по-ихнему – грив. Думаешь, и бог знает что подают – ан дрозд простой! — 379 —
|