|
– Обедать, что ли, в Вержболове будем? – спросил Павел Матвеич. – Сперва на Страшный суд сходим, а потом и отобедаем! – Да, скажите, пожалуйста, – я ведь за границей-то в первый раз – что с нами, собственно говоря, в Вержболове делать будут? – интересовался Сергей Федорыч. – Ничего, голову сперва снимут, а потом отпустят? – пошутил Василий Иваныч. – Нет, вы серьезно… поучите! в первый ведь раз! – А вот увидите. Сперва на один Страшный суд поведут – таможенные обшарят; потом на другой Страшный суд представят – жандармы пачпорта? осматривать будут. – Посмотрят и отдадут? – Ну, там, глядя по человеку. Ежели человек в книге живота не записан – простят, а ежели чего паче чаяния – в пастухи определят, вместе с Макаром телят пасти велят*. – Однако! – В других землях вот этого нет! – В других землях нет, а у нас – порядок! Я в полгода всю Европу объехал – нигде задержек не было; а у нас – нельзя! Ни въехать, ни выехать у нас без спросу нельзя, все мы под сумлением состоим: может быть, злоумышленник! – И дельно. – Спокойнее. Да ежели и есть задержка – разве она велика? Коли я ничего не сделал, да пачпорт у меня чист – да хоть до завтра его смотри! Я даже с удовольствием! – Еще для меня спокойнее. Коли хорошенько пачпорт-то у меня проэкзаменуют, так и мне легче. По крайности, уверенность есть, что ни в чем не замечен. – Ну, насчет уверенности – это еще бабушка надвое сказала. Начальство – оно тоже с умом: иногда нарочно повадку дает, чтоб ты в уверенности был, а само между тем примечает! – Что ж, и это дельно! будь в страхе! оглядывайся! Кабы мы не оглядывались, да нас бы… – Вообще у нас порядку больше. Лишнего не позволят, да зато и в яму упасть не дадут. – А коли по правде-то говорить, так ведь это-то настоящая свобода и есть! – Чего свободнее! Простор у нас один какой! зима-то наша! зима-то! Велишь, это, тройку в сани заложить – покатывай! – Да колокольчик у коренной под дугой заливается, да пристяжные бубенчиками погромыхивают, да кучеру песни петь велишь… и-ах! и-ух! – В целом свете такого раздолья не найдешь! – Опять же насчет провизии! наша ли еда или ихняя! – Я и сплю и вижу, как в Вержболово приедем! сейчас же ветчинки кусочек спрошу! – Вота! давеча перечисляли-перечисляли еду всякую, а про ветчину-то и позабыли! – А ветчина между тем… знаете ли, едал я ихнюю ветчину, и вестфальскую, и лионскую, и итальянскую, всякую пробовал, – ну, нет, против нашей тамбовской куда жиже! — 384 —
|