|
Что будешь делать – воздали. Дом, в котором нас терпели, был большой, старый, заброшенный… Кривая старуха, которая однажды легкомысленно предоставила нам верхний этаж, на весь недолгий остаток своей жизни сохранила на исковерканном временем лице выражение тупой паники и ужаса. Потанцевали, попели. Потом притихли. Подходцев сел на ковер около дивана, на котором разбросался пухлый Клинков, положил кудрявую голову на клинковский живот и, полузакрыв глаза, только сказал: – Сейчас полночь сочельника. По статутам в это времячко появляются в подобных домах привидения. Где они, спрашивается? И капризно докончил: – Хочу привидений! Человек, полпорции привидения недожаренного, с кровью! – Прикажете притушить свет? – с притворной угодливостью спросил я, продолжая воздавать этому наглому человечишке королевские почести. – Да, притуши, братец. Нельзя, чтобы горело четное число свечей. Вдруг мы да напьемся, да у нас будет двоиться в глазах – как мы это узнаем? А при нечетном числе, когда покажется четное, – значит, мы хватили лишнее. Так и будем знать. Ах, и голова же был этот Подходцев! С такой головой можно дослужиться или до министерского портфеля, или до каторжной тачки. Немного выпили. – Хочу привидения! – прозвенел повелительный голос Подходцева. И он мелодично запел: – Умру, похоронят, как не жил на свете!.. Мы – я и Клинков – призадумались. Взгрустнулось. Вспомнился отчий дом, приветливые лица семьи, вспомнилось, как нас с Клинковым свирепо драли, когда мы, выкрасив кота чернилами, выпустили это маркое чудовище на изящных гостей гостеприимной семьи моих родителей. В самом дальнем заброшенном углу нашей огромной комнаты, где кривая старуха свалила всю ненужную рухлядь – китайские ширмы, поломанные стулья и плетеные ветхие корзины с разным дрязгом, – в этом темном углу послышался шелест. Огромные ширмы с полуоторванным панно заколебались, съехали концом на корзину, – и бледное мертвое существо, на котором пыльная хламида болталась, как на вешалке, – тихо выплыло перед нами. Мы отвели глаза от этого странного призрака и косо поглядели друг на друга. В двух парах глаз я прочел то же, что и они в моих глазах: мы все трое видели одно и то же. – Серенькое, – задумчиво сказал Подходцев, разглядывая призрак. – Ничего особенного, – добавил Клинков, всегда игравший при Подходцеве вторую скрипку. Моя деликатная, гостеприимная натура возмутилась. – Ослы вы полосатые! Никогда вы ни от чего не приходите в восторг и ко всему относитесь с критикой! Какого вам рожна еще нужно?! Привидение как привидение! Вы на них не обращайте внимания (примирительно отнесся я к призраку). Это такие лошади, которых свет не производил. Присядьте, пожалуйста. Чайку можно? Или пуншику? — 145 —
|