|
Даже при самом поверхностном взгляде на Айю этого нельзя было сказать: невероятно странную прическу, сооруженную из волос, падавших на глаза, обхватывал золотой обруч, белое лицо и красные губы сверкали в этой чудовищной рамке, как кусок сахара, политый кровью. Нельзя сказать, чтобы на этой Айе было надето простое человеческое платье: просто она была обшита несколькими кусками газа терракотового цвета и окована с ног до головы золотыми цепочками, привесками и браслетами – браслеты на руках, браслеты на ногах, ожерелье в виде браслета – на шее. А от браслета на руке шли тоненькие цепочки, придерживавшие кольца на пальцах, так что вся рука была скована хрупкими кандалами. При каждом движении Айя вся тихонько позвякивала и шелестела. – Знакомьтесь со мной, – сказала Айя. – Вас зовут, я знаю – Потылицын, а меня Айя. Думаю, что через час мы будем на «ты». Так проще. – Айя… – нерешительно сказал Потылицын. – Айя… А дальше как, по отечеству?.. – Никак. Просто Айя. Айя взяла руку Потылицына, осмотрела ладонь этой руки и уверенно сказала: – Мы с вами где-то встречались. Вы помните? – Нет… кажется, не помню. Не встречались. – Встречались, – уверенно сказала Айя. – В Египте. – В Египте? Да я там никогда не был. – О… будто это так важно – не были! Мы с вами все-таки встречались, – капризно протянула Айя. – Не теперь, так раньше. – Да я и раньше там не был. – Раньше? Откуда вы знаете, что было раньше… когда не было смокингов и автомобилей. Вы ведь нездешний. – Да, я сам с юга. Родители мои… – Вы нездешний! У вас нечеловеческое выражение глаз. Может быть, вы когда-нибудь были ящерицей. – Может быть, – нерешительно сказал Потылицын. – Мне об этом неизвестно. – Дайте-ка еще раз вашу руку, – сказала Айя. – У вас на душе есть преступление. – Что вы! Да я… – Тссс… Не надо быть таким шумным. Посидим помолчим. Эта просьба относилась, очевидно, только к Потылицыну, потому что Айя позвякала с минуту и, усевшись поудобнее, сказала: – Что бы вы сделали, если бы были королем всего мира? «Повесил бы тебя», – подумал Потылицын, а вслух сказал: – Что бы я сделал? Не знаю. Особенного тут ничего не сделаешь. – А если бы я была королевой, – приказала бы уничтожить все часы на земном шаре. Часы – это господа, мы – рабы, и мы стонем под их игом. Тик-так, тик-так! Прислушайтесь – это свист бича. – Ну уничтожили бы вы часы, а дни остались бы. День сменяется ночью – те же часы. — 332 —
|