|
– Вы мне завтра позвоните? – Позвонить? – пробормотал я, искоса поглядывая на него. – Это не так-то легко. Кстати, вы знакомы с директором телефонной сети? – С директором? Сколько угодно. Кто же не знает Ваничку! А что нужно? – Попросите его, пожалуйста, поскорее включить этот телефон в общую сеть. А то уже три дня, как поставили аппарат, а в сеть он еще не включен. Совершенно мы, как говорится, отрезаны от всего мира. Царь Эдип подошел к дивану и погладил его спинку; потом подошел к окну, отогнул портьеру и выглянул на улицу; взял из пепельницы спичку, сломал ее, положил обратно; снова погладил спинку дивана; переставил на новое место бокал с карандашами; взял свою шляпу, провел по ней рукавом – и вдруг выбежал в переднюю. Секретарь у нас прежний. Сила красноречияНа углу одной из тихих севастопольских улиц дремлет на солнечном припеке татарин – продавец апельсинов. Перед ним стоить плетеная корзинка, до половины наполненная крупными золотыми апельсинами. Весь мир изнывает от жары и скуки. Весь мир – кроме татарина. Татарину не жарко и не скучно. Неизвестно, о чем он думает, усевшись на корточках перед своей корзиной, в которой и товару-то всего рубля на полтора. Вероятнее всего, что татарин ни о чем не думает. О чем думать, когда всё миропредставление так уютно уложилось в десяток обыденных понятий… То можно, этого нельзя – ну, и ладно. И проживет татарин. А лень обуяла такая, что те хочется даже замурлыкать любимую татарскую песенку, которую по воскресеньям на базаре выдувает на кларнете «чал», сопровождающий загулявшего оптового фруктовщика, причем фруктовщик этот выступает с таким важным видом, будто бы он римский победитель, подвиги которого прославляются певцами и флейтистами. Дремлет татарин над своими апельсинами, и так ему спокойно и хорошо, что он даже не потрудится поднять голову, чтобы проводить взглядом тяжелый широкий «южный» – экипаж, ползущий мимо. Безлюдно… Но вот вдали показывается фигура спотыкающегося человека в синем костюме и соломенной шляпе. Бредет он, очевидно, без всякой цели – вино и жара разморили его. Приблизившись к татарину, он останавливается над ним и смотрит в корзину мутным задумчивым взглядом… Потом спрашивает с натугой: – Ап'сины продаешь? – Канэшна, – отвечает татарин, лениво поднимая брови. – Можит, нужна? – Т'тарин? – допрашивает скучающий человек. – Разумейса, – добродушно подтверждает татарин, – которы человек, так он всякий что-нибудь имеет. Диствит'лна, бывает татарин, бывает грек, да? — 216 —
|