|
– За всеми. – Послушай… а я? Маргаритов рассеянно скользнул глазами по лицу писателя Пампухова. – Ты? А ты как знаешь. Ведь ты раньше меня едешь? – Раньше, – сказал Пампухов. – Ну, и устраивайся, как знаешь. Это было превосходное дачное убежище. В некоторых местах было море, в некоторых сосны, в некоторых песок. Море шумело, сосны шумели и только песок лежал смирно. Дачников было много, но так как песку, сосен и моря было еще больше – все были довольны. Маргаритов приехал через три дня после Пампухова и сейчас же ориентировался. Познакомился с соседкой и, расхвалив ей какой-то морской уголок, которого он до этого и в глаза не видал – повлек несчастную к этому таинственному уголку. – Вот, – сказал он, беря дачницу за руку и усаживая ее на песок. – Вот, будем тут слушать Бога. – Как, слушать Бога? – Мы сейчас перед лицом Сущего. Он во всем – в прибое морском, в шелесте сосен и в ваших глазах. Положите мне руку на голову. Вот так. Положите мою голову к себе на колени и спойте колыбельную песенку. Я устал. Дачница рассмеялась, но исполнила желание Маргаритова. – Чему вы сейчас смеялись? – Так, – ответила дачница. – Вы не видите звезд? – Нет. Теперь же день, – А я их вижу. Моя звезда и твоя – мерцают рядом. Как хорошо чувствовать себя частичкой космоса… Что значим мы, две пылинки, среди биллионов… Неожиданно дачница сбросила голову Маргаритова на песок, повалилась около и залилась таким ужасным раскатистым смехом, которого Маргаритов никогда не слыхивал. Она смеялась длинной заливчатой фразой «ха-ха-ха-ха-хха-а!», потом ей перехватывало горло, она делала коротенькое – «гга-а-а!», и опять вздохнув, низвергалась в глубокую пучину: «ах-ха-ха-ха-ха-а-а!» Маргаритов, потрясенный, стоял над нею и спрашивал: – Что такое? Что случилось? – Гга-а-а! Ахха-ха-ха-а! – А ну вас, – сердито сказал Маргаритов. – Если вам так весело – веселитесь в одиночестве. – Ах-ха-ха-ха-а! Отойдя от нее, Маргаритов подумал с досадой: – Ничего не понимает. Наверное, дура. В тот же день Маргаритов свел знакомство с другой дачницей – прехорошенькой докторшей. – Часто бываете у моря? – хитро спросил он. – Не особенно. – Хотите я покажу вам один чудесный уголок. О нем никто почти не знает. Пойдемте. Когда писатель и дачница пришли на то место, где еще оставалось углубление в песке от тела хохотавшей давеча собеседницы Маргаритова, – Маргаритов уселся у ног своей новой знакомой и мечтательно сказал: — 146 —
|