|
– Виноват, – перебил мой товарищ, очень рассудительный человек. – Скажите, господин вагоновожатый, а если бы вы налетели на настоящего покойника, – вас бы тоже уволили? – В том-то и дело, что тогда бы не уволили! Мало ли какой человек на погребальную процессию наехать может. А тут уволили за то, что живого человека изувечил. Все-таки – скандал, разговоры! – В таком случае, милостивый государь, – серьезно сказал мой товарищ, обращаясь к покойнику. – Вы сами и виноваты во всем происшедшем. Вам не нужно было просыпаться. Вы сами понимаете – небольшая беда, если покойника немножко изувечат. А вы сделали очень некрасиво – к рельсам подъехали, крадучись, втихомолку, как покойник, а потом, когда вас, так сказать, вышибли из седла, вы подняли крик, подчеркнув этим, что пострадали, как живой человек. Неудобно-с! – Ну, хорошо. Если даже так, – согласился покойник после долгого размышления. – А гроб-то он, все-таки, поломал? Гроб-то тоже денег стоил? – Но, ведь, он вам сейчас не нужен?! – Да, ведь, когда-нибудь понадобится? – Тогда он вам его и купит. Бывший покойник обернулся к вагоновожатому. – Купишь? – С удовольствием! – Ну, то-то. Ты хоть-бы вином-то меня угостил. А то одни от тебя только неприятности, – Сделайте одолжение! Восхищенный красноречием моего товарища, покойник развеселился и даже легкое подобие улыбки, – как солнце сквозь облака – прорезало его лицо. – За здоровье новорожденного! – провозгласил мой товарищ. – Ногу он мне только попортил – вот жалко! – Ничего! Одни появляются на свет Божий без зубов и волос – другие без ноги – такова воля Зиждителя. – Ура! – крикнул вагоновожатый. Было весело. Между моим товарищем и покойником наметился уже легкий абрис будущей дружбы. Когда мы, расплатившись, неуверенно брели по узенькой улице, я сказал вагоновожатому на его образном языке: – Акчиниокоп иламолу! Ех-ех! – Обисапс, – с чувством ответил вагоновожатый, пожимая мне руку… Вот вам и жизнь! Ей-Богу, ни одного слова не прибавил, не убавил. Честное слово. Фабрикант– Знаю, знаю я, зачем ты на дачу едешь. – Да, ей Богу, отдохнуть! – Знаем мы этот отдых. – Заработался я. – Знаю, как ты заработался! Будешь там за всеми дачницами волочиться Писатель Маргаритов сделал серьезное лицо, но потом махнул рукой и беззаботно засмеялся. – А ей Богу же, буду волочиться. Чего мне! – Вот видишь, я говорил. За кем же ты думаешь? — 145 —
|