|
– Я говорю: это верно. Правильно. – Вот, вот. И спрашивается: что она нашла во мне – не понимаю. Ни красотой, ни умом я не отличаюсь, особых талантов не имею, а вот подите ж. Я уж, признаться, и сам не рад. – Агнесса Чупруненко? – То-то и оно. Любовь хорошая вещь, но она связывает по рукам и по ногам. Он задумчиво улыбнулся бледным, широким ртом и сказал: – А еще говорят – женщина венец природы. Его длинное истомленное лицо и страдальческие глаза дали мне повод закончить эту сентенцию: – Женщина – терновый венец природы. – И верно! Чудно, чудно сказано. Потом, сделав еще несколько характерных замечаний о женщинах, он ушел. IIС Агнессой Чупруненко я познакомился в коридоре около телефонного аппарата, который был ею захвачен минут на сорок. В ожидании своей очереди, я нервно прохаживался по коридору, как вдруг около меня послышался стон. Это стонала Агнесса. – Вы… тут?! Значит вы слышали, что я говорила?.. – С чего вы это взяли? – Милый, хороший! У вас такое симпатичное лицо! Я вас умоляю – ни слова Бакалягину! Я знаю – вы знакомы, он мне так много говорил о вас… Вы должны быть джентльменом. Агнесса была рыжеватая девица небольшого роста и безотрадной наружности. Ее мольба, высказанная очень пронзительным голосом, ошеломила меня. Я, не спеша, представился, пожал ей руку и спросил: – С чего вы взяли, что я буду доносить Бакалягину о ваших разговорах по телефону? – Ах, но я уже всего боюсь. Этот человек способен придать яростный оттенок самым простым вещам. Сейчас же начнет рвать и метать. – Кого это, – спросил я, думая о другом. – Что попадется. Мужчина, вообще – наказание, а мужчина, влюбленный и ревнивый – наказание тройное. Зайдите ко мне – чаю стакан выпить. Мне нужно с вами серьезно поговорить. Агнесса втащила меня в свою комнату, толкнула на какой-то пуф и, схватившись в отчаянии за голову, заявила: – Так дальше жить нельзя. – Успокойтесь. Что-нибудь случилось? – Этак с ума сойти можно!! Эти горящие глаза, сцены из-за всякого прикосновения ко мне мужчины – кто может перенести подобную муку? – Он вас так любит? – Любит? Это слово как-то даже странно говорить… Он сходит с ума. Ради Бога, скройте как-нибудь, что вы были у меня – он поднимет из за этого Бог знает что… – Ну, я думаю, это все для вас довольно-таки стеснительно. Отчего бы вам не переехать на другую квартиру? Она улыбнулась гнетущей душу улыбкой. – Зачем?… Чтобы он завтра же поселился напротив, еще более ожесточенный, еще более подозревающий? Уже уходите? Ну, до свиданья. Так ради же Бога – ни слова о визите! — 151 —
|