|
– До завтрака управимся? – С головой. Слушайте! II«Года четыре тому назад пришлось мне болтаться на этом же курорте. Было прескучно, и если бы не товарищ, который разделял со мной это заточение – какой-нибудь крюк давно бы уже гнулся под моей тяжестью… Однажды, сидим мы с ним после обеда на террасе, потягиваем какое-то здешнее пойло – я и спрашиваю, оторвавшись от соломинки: – Отчего ты не женился до сих пор? – Не судьба. – Что-о? – Не судьба! Я говорю нравоучительно: – Не судьба должна управлять человеком, а человек судьбой. – Никак, – говорить, – это невозможно. Без судьбы ничего быть не может. – А если я сейчас вдруг схвачу тебя и брошу с террасы вниз, в кусты… Это что? – Тоже судьба. – А если не схвачу и не сброшу? – Тоже судьба! – Да какая же это судьба, если мой поступок зависит от моей же воли?! – Пусть зависит. А твоя воля зависит от судьбы. – Тьфу! Ну, хочешь, я тебе докажу чем угодно, что по своей воле выкину штуку, до которой судьбе никогда бы и не додуматься? – Это, – говорит приятель, – положим, тоже натяжка, потому что всякая штука твоя от судьбы зависит. Но – идет. Согласен. – Прекрасно. Сочини что-либо трудное, нелепое, и я это проведу без всякой судьбы. У судьбы, милый мой, много дела и без нас – нечего ее по пустякам затруднять. Гоп! Мой друг обвел глазами столики и сказал: – Видишь ты ту молоденькую венгерку, которая сидит с пожилой дамой, очевидно, с матерью? – Вижу. – Ну-с… хочу я, значить, чтобы у нее был ребенок… Гм… От кого бы? Он осмотрел рассеянно все столы, и взгляд его задержался на каком-то господине, одиноко сидевшем в дальнем углу. – Вот от этого худосочного русского молодца! У него или слишком мало радостей, или очень много печени. Наградим его венгеркой, а? Я пожал плечами. – Венгерка так венгерка. Но слушай: как честный человек, за одно только не могу поручиться… – Именно? – За пол будущего отпрыска русско-венгерской фамилии. Ты сам, конечно, понимаешь… – Для судьбы ты слишком многословен. Я предпочитаю видеть работу. IIIЯ закурил папиросу, встал и приблизился к одинокому русскому. – Простите, что не будучи знаком, обращаюсь к вам с одним вопросом: сколько времени идет письмо до Петербурга? Эти бестолковые итальянцы ничего не знают. – Письмо? Четыре дня. – Весьма вам признателен. Вы надолго в эту дыру? – Нет… Так, недели на две. Не присядете ли? — 117 —
|