|
Уже Мотька отца на биллиарде обыгрывает и фору ему дает, а этот старый осел на него не надыхается. И так они оба отвлекаются, что плакать хочется. Уже и экзаменов нет, и магазина нет. Все они из дому тащут, а в дом ничего. Разве что иногда принесут в кармане кусок раздавленного ананаса, или половинку шелкового корсета. И уж они крутят, уж они крутят… Вы извините меня, что я отнимаю время разговорами, но я у вас хотела одну вещь спросить… Тут никого нет поблизости? Слушайте! Нет ли у вас свободной эрфуртской программы или Крапоткина? Что вы знаете, утопающий за соломинку хватается, так я бы, может быть, попробовала бы… Вы знаете что? Положу Моте под подушку, может, он найдет и отвлечется немного… а тому старому ослу – сплошное ему горе – даже отвлекаться нечем! Он уже будет крутить и крутить и крутить до самой смерти… Святые души*Бывают такие случаи из жизни, в которых очень трудно признаться. IСегодня утром я, развернув газету и пробегая от нечего делать отдел объявлений, наткнулся на такую публикацию: «Натурщица – прекрасно сложена, великолепное тело, предлагает художникам услуги по позированию». – Хи-хи, – засмеялся я внутренне. – Знаем мы, какая ты натурщица. Такая же, как я художник… Потом я призадумался. – Поехать, что ли? Вообще, я человек такой серьезный, что мне не мешало бы повести образ жизни немного полегкомысленней. Живут же другие люди, как бабочки, перепархивая с цветка на цветок. Самые умные, талантливые люди проводили время в том, что напропалую волочились за женщинами. Любовные истории Бенвенуто Челлини, фривольные похождения гениального Байрона, автора глубоких, незабываемых шедевров, которые останутся жить в веках… Извозчик!! В глубине большого мрачного двора я отыскал квартиру номер седьмой и позвонил с некоторым замиранием сердца. Дверь открыла угрюмая горничная – замкнутое в себе существо. – Что угодно? – Голубушка… Что, натурщица, вообще… здесь? – Здесь. Вы художник? Рисовать? – Да… я, вообще, иногда занимаюсь живописью. Вы скажите там… Что, вообще, мол, все будет, как следует. – Пожалуйте в гостиную. Через минуту ко мне вышла прекрасно-сложенная красивая молодая женщина в голубом пеньюаре, который самым честным образом обрисовывал ея формы. Она протянула мне руку и приветливо сказала: – Вы на счет позирования? Да? Художник? «Пора переходить на фривольный тон», – подумал я. – Художник? Ну, что вы! Хе-хе! Откуда вы могли догадаться, что я художник? — 112 —
|