|
– Гм! – Что? Нравится? – Это… очень… оригинально. Я бы сказал – даже не похоже. – Бывают разные толкования, – успокоил я. – Золя сказал: «Жизнь должна преломляться сквозь призму мировоззрения художника». – Так-то оно так… Но вы замечаете, что у нее грудь – на плече? – Так на своем же, – резонно возразил я. – Странный ракурс. – Вы думаете? Этот? Я его сделаю пожелтее. – Причем тут «желтее». Ракурс от цвета не зависит. – Не скажите. Покойный Куинджи утверждал противное. – Гм!.. Может быть, может быть… Вы не находите, что на левой ноге один палец немного… лишний?.. – Где? Ну, что вы! Раз, два, три, четыре, пять… шесть… А! Это тень. Это я тень так сделал… Впрочем, можно ее и стереть. – Конечно, можно. Только вы напрасно все тело пишете индейской желтой. – «Вот осел-то» подумал я. – «Телесной краски, говорит, нет, а потом сам-же к цвету придирается». – Я вижу, – саркастически заметил я, – что вам просто моя работа не нравится. – Помилуйте, – деликатно возразил Саша. – Я этого не говорю. Чувствуется искание… новых форм. Рисунок, правда, сбит, линия хромает, но… Теперь, вообще, ведь, всюду рисунок упал. И он, с неожиданной откровенностью, закончил: – Сказать вам откровенно: сколько я ни наблюдаю – живопись теперь падает. Мою жену часто приходят писать художники. Вот так же, как вы. И что же! У меня осталось несколько их карандашных рисунков, по которым вы смело можете сказать, что живописи в России нет. Мне это больно говорить, но это так! Поглядите-ка сюда! Он вытащил из угла огромную папку и стал показывать мне лист за листом. – Извольте видеть. С самого первого дня, как жена поместила объявление о своем позировании – к нам стали являться художники, но что это все за убожество, бездарность и беспомощность в рисунке! О колорите я уже не говорю! Полюбуйтесь! И эти люди – адепты русского искусства, призванные насаждать его, развивать художественный вкус толпы. Один молодец – вы видите – рисует левую руку на пол-аршина длиннее правой. И как рисует! Ни чувства формы, ни понятия о ракурсе! Так, ей Богу, рисуют гимназисты первого класса! У этого голова сидит не на шее, а на плече, живот спустился на ноги, а ноги – найдите-ка вы, где здесь колено? Вы его днем с огнем не сыщете. И ведь пишут не то что зеленые юноши! Большею частью люди на возрасте или даже старики, убеленные сединами. Как они учились? Каков их художественный багаж? Вы не поверите, как все это тяжело мне. Мы с женой искренно любим искусство, но разве это – искусство?! — 115 —
|