|
Она засмеялась. – Вот тебе раз! А зачем бы вы тогда пришли, если не художник. В академии? – Нет, не в академии, – вздохнул я. – Не попал. – Значить, в частной мастерской. У кого? Я общительно погладил ее руку. – Какая вы милая! А вот догадайтесь! – Да как же можно догадаться… Мастерских много. Вы можете быть и у Сивачева, и у Гольдбергера, и у Цыгановича. Положим, у Цыгановича скульптура… Ну, еще кто есть?… Перепалкин, Демидовский, Стремоухов… У Стремоухова, да? Вижу по вашим глазам, что угадала. – Именно, у Стремоухова, – подтвердил я. – Конечно, у него. Она оживилась. – А! У Василья Эрастыча! Ну, как он поживает? – Да ничего. Пить начал, говорят. – Начал? Да он, кажется, лет двадцать, как пьет. – Ну? Эх, Стремоухов, Стремоухов! А я и не знал. Думал сначала: вот скромник. – Вы ему от меня кланяйтесь. Я его давно не видала… С тех пор, как он с меня «девушку со змеей» писал. Я ведь давно позирую. – Да вы серьезно позируете? – печально спросил я – То есть, как серьезно? А как же можно иначе позировать? – Я хотел сказать: не устаете? – О, нет. Привычка. – И, неужели, совсем раздеваетесь? – Позвольте… А то как же? – Как же? Я вот и говорю: не холодно? – О, я позирую только дома, а у меня всегда 16 градусов. Если хотите, мы сейчас можем поработать. Вам лицо, бюст, или тело? – Да, да! Конечно!! С удовольствием. Я думаю – тело. Без сомнения, тело. – У вас ящик в передней? – Какой… ящик? – Или вы с папкой пришли? Карандаш? – Ах, какая жалость! Ведь я забыл папку-то. И карандаш забыл. Я помедлил немного и сказал, обращая мысленно взоры к своим патронам: Байрону и Бенвенуто Челлини: – Ну, да это ничего, что с пустыми руками… Я… – Конечно, ничего, – засмеялась молодая женщина. – Мы это сейчас устроим. Александр!! Саша! Дверь, ведущая в соседнюю комнату, скрипнула… Показалось добродушное лицо молодого блондина; в руке он держал палитру. – Вот, познакомьтесь: мой муж. Он тоже художник. Саша! Твой рассеяный коллега пришел меня писать и забыл дома не только краски и холст, но и карандаш и бумагу. Ох, уж эта богема! Предложи ему, что нибудь… Я испугался: – Да что вы! Мне неловко… Очень приятно познакомиться… Я уж лучше домой сбегаю. Я тут… в трех шагах. Я… как это называется… – Да зачем же? Доска есть, карандаши, кнопки бумага. Впрочем, вы, может быть, маслом хотели? – Маслом. Конечно, маслом. — 113 —
|