Ну, так у них так и пошло: сегодня биллиард, завтра биллиард, и после завтра тоже биллиард. – Ну, – говорю я как-то, – слава Богу, Яша… Отвлек ты мальчика. Уже пусть он немного позанимается. И ты свой магазин забросил. – Рано, – говорит Яша. – Еще он еще вчера хотел открытку с видом на Маркса купить… Ну, рано, так рано. Уже они кинематограф забросили, – уже программки цирка у них в кармане. Еще проходить неделя – кажется, довольно мальчик отвлекся. – Мотя, что же; с экзаменом? Яша, что же с магазином? – Еще не совсем хорошо, – говорит Яша, – подождем недельку. Ты думаешь запросы так легко из человека выходят?! Недельку, так недельку. Уже у них по карманам не цирковая программа, а от кафешантана – ужасно бойкий этот Яша оказался… – Ну, довольно, Яша, хватит! Гораздо бы лучше, чтобы Мотя за свои книги засел. – Сегодня, – говорит Яша, – нельзя еще, мы одному человечку в одном месте быть обещали. Сегодня одному человечку, завтра одному человечку… Вижу я, Яков мой крутить начинает. А один раз оба этих дурака в десять часов утра явились. – Где вы были, шарлатаны? – У товарища ночевали. Уже было поздно, и дождик шел, так мы остались. Странный этот дождик, который на их улице шел, а на нашей улице не шел. – Я, – говорит Яша, – спать лягу, у меня голова болит. И у Моти тоже голова болит; пусть и он ложится. Так вы знаете что? Взяла я их костюмы, и там лежало в карманах такое, что ужас: у Мотьки черепаховая шпилька, а у Яши черный ажурный чулок. Это тоже дождик?! То эрфуртская программа, потом кинематографическая, потом от цирка, потом от шантана, а теперь такая программа, что плюнуть хочется. – Яша! Это что значит? – Что? Чулок! Что ты, чулков не видала? – Где же ты его взял? – У коммивояжера для образца. – А зачем же он надеванный? А зачем ты пьяный? А зачем у Мотьки женская шпилька? – Это тоже для образца. – Что ты крутишь? Что ты мине крутишь? А отчего Мотька спать хочет? А отчего в твоей чековой книжке одни корешки? Ты с корешков жить будешь? Чтоб вас громом убило, паршивцев! И теперь вот так оно и пошло: Мотька днем за биллиардом, а ночью его по шантанам черти таскают; Яшка днем за биллиардом, а ночью с Мотькой по шантанам бегает. Такая дружба, – будто черт с веревкой их связал. Отец хоть изредка в магазин за деньгами приедет, а Мотька совсем исчез! Приедет, переменит воротничок, и опять назад. Наш еврейский Бог услышал еврейскую молитву, но только слишком; он сделал больше, чем надо. Так Мотька отвлекся, что я день и ночь плачу. — 111 —
|