|
- А может, ты даже знаешь... - ...какие стихи тебе пришли на ум? Это совсем просто. - Вот как? Я слушаю. Асинкрит откашлялся. - Можно начинать? - Можно. Сидорин остановился, обнял Лизу и подняв лицо к небу стал декламировать. Делал он это явно театрально, но голос выдавал волнение: Выхожу один я на дорогу; Сквозь туман кремнистый путь блестит; Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу, И звезда с звездою говорит. Он замолчал, а Лиза, правильно поняв это молчание, продолжила: В небесах торжественно и чудно! Спит земля в сиянье голубом... Что же мне так больно и так трудно? Жду ль чего? Жалею ли о чем? Опять Сидорин: Уж не жду от жизни ничего я, И не жаль мне прошлого ничуть; Я ищу свободы и покоя! Я б хотел забыться и заснуть! Лиза: Но не тем холодным сном могилы... Я б желал навеки так заснуть Чтоб в груди дремали жизни силы, Чтоб, дыша, вздымалась тихо грудь; - Ну, что друг? – вдруг спросила она. - Что, другиня? - Попробуем прочитать концовку вместе? - Надеюсь, Михаил Юрьевич не обидится на нас? И они, вслушиваясь друг в друга, обнявшись под этим бездонным небом, то ли себе самим, то ли Лебедю, а то ли всему миру читали: Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея, Про любовь мне сладкий голос пел, Надо мной чтоб, вечно зеленея, Темный дуб склонялся и шумел. Асинкрит бережно погладил Лизу по щеке, его палец скользнул по тонкой длинной шее молодой женщины. И вдруг покачнулся, будто кто-то ударил его. - Господи, - прошептал он. Лиза испуганно посмотрела на Сидорина. - Вспомнил, Алиса, вспомнил! Ночной автобус, звезды и – девушка. - Девушка? - Да, да, она на какой-то остановке села рядом со мной... Все так и было! - Говори, пожалуйста, говори! - Не бойся, я не забуду. Она уснула, ведь дорога ночная, долгая дорога. За окном звезды. Я не вижу ее лица, только прикосновение – волос. Дыхание – спокойное, тихое. И я за нее... отвечаю. Понимаешь? - Говори! - И только одно желание в сердце: пусть дорога никогда не кончается... - Но дорога закончилась... - Да. Девушка вышла в каком-то городке, ее встречал молодой человек, она взяла его под руку и – все, - закончил Сидорин. - Ты даже не видел ее лица? - Нет. Только три родинки на шее. Точь-в-точь как у тебя. Альфа, бета, гамма... - А в каком городе она села в автобус? Сумрак ночи не позволил Асинкриту увидеть, как побледнела девушка. - Какое теперь это имеет значение? - И все-таки? Сидорин на минуту задумался. - Нет, не помню. - А такие названия, как Кромы или Мценск, тебе что-нибудь говорят? – не сдавалась Лиза. — 220 —
|