|
- Вы моя последняя... - Не смешите! Я вижу, какими глазами вы глядите на эту смазливую дрянь. - Какими?! – казалось, возмущению Слонимского нет предела. - Такими! – веско возразили ему в ответ. – И вообще, после того, что она сделала, ее нужно было поганой метлой... - Риммочка, может быть, вы правы... - Почему – может быть? Я права. - Но ведь ее отпустили, и пока суд не докажет вину Толстиковой, я не имею права... Понимаете? Риммочка, мы сейчас одни, а вы отвлекаете меня пустыми разговорами... - Пустыми? – возмутилась Лебедева. – Если вы сейчас клятвенно не пообещаете мне выгнать эту дрянь из нашего музея, то я... - Риммочка, вы моя последняя любовь... - ... сейчас встану и уйду. - Хорошо... - Что – хорошо? Все знают, что вы ловелас, и я не хочу... - Я не ловелас, Риммочка. Я обещаю, все, чего захотите... Двое говоривших сменили положение и легли на кровать. - Ой, у меня сережка упала! – и Сидорин увидел, как белая и пухлая женская рука стала ощупывать пол. А сережка действительно упав на пол, закатилась под кровать. Сидорин взял ее и, едва не задев руку Лебедевой, положил ближе к свету. Асинкриту вдруг стало смешно и захотелось похулиганить. - Вот, пожалуйста! – чуть слышно произнес он. - Нашлась, - раздался обрадованный голос Риммы Львовны. И – после паузы: - Аркадий Борисович, вы ничего не слышали? - Слышал, моя любовь! – не переставая сопеть, ответил Слонимский. - Что? - Над нами летают ангелы и шепчут вам, как я люблю вас! Еще минута, другая, и Толстиковой пришлось вслед за глазами заткнуть уши. Вдобавок ко всему, сделала свое черное дело пыль: Лиза почувствовал, что сейчас чихнет. К счастью, наверху все продолжалось чуть более тридцати секунд. - Уже все? –не скрывая разочарования, спросила Римма Львовна. - Чхи! – раздалось снизу, хотя Лиза попыталась чихнуть бесшумно. - Будь здорова, - прошептал Сидорин. - Вы... ничего не слышали? – испуганная Лебедева приподняла голову от подушки. - Слышал... Это... ангелы... - Сколько же у вас здесь ангелов? - Двое, - ответил в конец обнаглевший Сидорин. Лиза стала ожесточенно крутить указательным пальцем у виска. Неожиданно зазвонил мобильный телефон. - Кого нелегкая? – с этими словами Слонимский встал и Толстикова смогла увидеть в нескольких сантиметрах от себя розовые пухлые пятки. - Надо же, жена... Брать? – спросил он Лебедеву. - Дело ваше... - Лучше взять, а то хуже будет. Слушаю тебя, солнышко. Где я? Странный вопрос: на приеме у губернатора... Какая Светлана Александровна? Жена Петра Сергеевича? Не может меня найти? Так мы... с друзьями курим у входа. Воздухом дышим. С какими друзьями? С разными. Прости, но ты ставишь меня перед ними в неловкое положение. Кто кобель? Я кобель? Солнышко, клянусь... Вот даже Святослав смеется. Какой Святослав? Рыбкин, какой же еще? Дать ему трубку? Слушай, это уже слишком. Я лучше сейчас подойду к твоей Светлане Александровне, и пусть она тебе сама все скажет. Вот сейчас найду ее, и дам ей... в смысле свой телефон. Пока. — 217 —
|