|
- Кажется, но только на первый взгляд. Мы имеем дело с любопытным типом. Люди для него – куклы, марионетки, а он – нет, не кукольник, берем выше – вершитель судеб на отведенном ему участке суши. Демиург. Я понимаю твой скепсис, но ошибка Лизы была скорее тактическая... - Что ты имеешь в виду? - Персоналии были угаданы не правильно. Стратегия же определена верно. В новой сказке Львовского место лисе и коту нашлось, но кто они – мы пока не знаем. Точнее, вы не знаете, - неожиданно улыбнувшись, произнес Сидорин. - А ты знаешь? – не без ехидства спросила Толстикова. – И на чью дачу мы сейчас поедем? - Мы поедем в музей, дорогая. К черепахе Тортиле. Видишь ли, нам пришлось столкнуться с человеком, для которого не существует мелочей. В вашем разговоре слово «Тортила» не было произнесено, но в сказке Толстого она, то бишь черепаха – персонаж ключевой. - И вдруг он опять заулыбался: - Львовский назвал меня деревянным человеком. Не будем спорить, деревянный, так деревянный. И, исходя из этого, глядя на книгу глазами папы Карло, я стал читать «Золотой ключик» И понял: мы имеем дело с настоящим кудесником. Толстой, Бажов, Родари, братья Гримм и Шарль Пьеро – отдыхают! - Асинкрит, пожалуйста, постой! – взмолилась Братищева, - можно я? - Нужно! - Каморка папы Карло – это квартира, в которой ты обитаешь. Картина Богданова – золотой ключик... - Умница! Но я же сказал: Толстой рядом не стоял. - Что ты имеешь в виду? – спросила Братищева. - В сказке, сочиненной Львовским золотой ключик несет двойную нагрузку. Это – и картина, и Елизавета Михайловна. - Я? – удивилась Лиза. - А разве Мальвина не была тем самым «призом», за который боролись герои книги? - Кажется, поняла, - Братищева от нетерпения словно ученица подняла руку, прося снова дать ей слово, - каморка-ключик... ключик пока вне жилища Буратино. Похищают ключик, то есть похищают и картину. И Алиса... нет, что-то не сходится. - Все сходится, Любочка, - ответила за Сидорина Лиза, – ты просто забыла: я в телефонном разговоре назвала Карабасом Барабасом Исаева, а Львовского – Дуремаром. - Картину-ключик похитили кот и лиса – здесь Лиза угадала, - продолжил Сидорин, - и, как бы это было замечательно, окажись ключик у безмозглого Буратино. - Но безмозглый меняет в каморке дверь, - тихо, словно очнувшись, произнесла Галина. – И Рыбкин не захотел быть пиявкой для Дуремара... Но, Асинкрит, на что рассчитывал Львовский дальше? - На свое окончательное торжество. Лизе оставалось признать Дуремара Демиургом, а уж он вытянул бы счастливый билет и для нее, и для меня. — 225 —
|