Единственный крест

- Это они, - сказал тихо Сидорин.

- Что?

- Это они, Лиза. Те люди. Забавно, знаю все об их жизни, но не знаю ни имен, ни фамилии. Кроме Катерины, конечно.

- Катерина – жена поэта?

- Правильно.

- На руках у нее... тот самый мальчик?

- Да, ему здесь годика три.

- А когда он умрет?

- Через два года.

- Ох, Господи! А это... тот самый поэт?

Асинкриту понравилось, что в словах Лизы не было насмешки.

- Спасибо тебе. Говорю от имени этого парня.

- За что?

- Четыре строчки и сохранилось, а ты сказала – поэт.

- Но ведь поэт – это не количество изданных книг, а особый взгляд на мир и особое состояние души.

- Согласен.

- Эх, жаль, - вдруг сокрушенно вздохнула Лиза.

- Что именно?

- Красивая получилась история. Но уж слишком необычная. А если все эти люди живы по сей день? Если живут они припеваючи где-нибудь в Сибири? Кстати, а как к тебе попал этот снимок?

- Один человек подарил. В каком-то сарае нашел альбом, но как нашел, так и потерял. Остался только один снимок... Понимаешь, Лиза, я ведь и не спорю с тобой. Просто рассказал, что было. Можно, конечно, идти к психиатру...

- Не надо к психиатру, Асинкрит. Я знаю, что ты должен делать.

- Интересно.

- Миша, муж мой, похоронен на кладбище, в Дальней слободке.

- Это, кажется, самая окраина города?

- Скорее деревня. При кладбище есть церквушка. Много лет в ней был настоятелем отец Николай. Сейчас ему за восемьдесят, он уже не служит, но живет в домике при церкви.

- На кладбище?

- Что в этом такого? Он удивительный человек.

- Я тебя понял, но спасибо, не надо.

- Что – не надо?

- Не пойду я к нему. Видел я одного старца. Только, бедный, вышел, к нему человек тридцать, в основном женщины, как бросятся. Жуткая картина. Он от них отмахивается, а люди эти... Впрочем, не буду их осуждать, но сам в такой толпе стоять не буду.

- Толпы не будет. Отец Николай не считает себя старцем. И его не считают. Живет тихо и скромно. Сходи, ничего не потеряешь.

- А как ты с ним познакомилась?

- Сидела, как обычно, на Мишиной могилке. Подошел отец Николай, что-то сказал – самые обычные слова, а на душе легче стало. Мудрый он, вот увидишь.

- А когда к нему можно будет поехать?

- Да хоть завтра. В смысле – сегодня. Между прочим, сейчас половина пятого.

- Кажется, мы заговорились. Спокойной ночи?

Они засмеялись. И вскоре на кухне воцарился мрак. Только по-прежнему продолжали тикать неутомимые ходики, да гордо топорщил свой горячий носик чайник.

Глава двадцать восьмая.

Отец Николай.

То ли домик, то ли сторожка. Крошечный огородик – грядка лука, несколько кустов смородины, цветы – красные, белые и розовые на высоких зеленых стеблях. Деревенский люд из далекого сидоринского детства простодушно называл их розами. Интересно, подумалось Асинкриту, а почему он это помнит? Ведь не из книг же...