|
- Мишек не покажут: они же людей видеть не должны. - Совсем забыла! Но ведь ей там будет интересно? - Не сомневайся. Поедем в следующие выходные. - Знаешь, - неожиданно засмущалась Толстикова, - я почему-то с детства мечтала жить в собственном доме в лесу, у озера или реки. - Чудесная мечта, только отчего ты говоришь – «почему-то»? - Не знаю. Мое детство прошло в двухкомнатной «хрущевке», затем общежитие – пять лет четверо в одной комнате. Когда с Мишей поженились – тоже по разным углам мыкались, пока на ноги не встали. - Понимаю... - Думали, еще лет пять – и будет у нас все. Только никто нам этих пяти лет не дал... - Недавно в молитвенном правиле нашел удивительные слова: «Владыко Человеколюбче, неужели мне одр сей гроб будет или еще окоянную мою душу просветиши днем?» - Ты молишься? – удивилась Лиза. - Да... нет. Так, просматриваю перед сном, - пришла пора смутиться Асинкриту. И они продолжали говорить. И опять доливался чайник. И тихо стучали ходики. Глава двадцать седьмая. Четыре строчки, оставшиеся от жизни.
И уже не скажешь кто первый, - да и важно ли это? – рассказал о своих снах. И мужчина и женщина понимали, что передать свои видения другому славами трудно, даже невозможно. Но в самой этой передаче был некий сакральный смысл. Так одинокий малыш, не имеющий друзей, живущий без родительской ласки показывает свое сокровище – какую-нибудь позолоченную пуговицу или сломанную стеклянную брошь взрослому, который неожиданно проявит к маленькому человечку теплоту и участие. И затеплиться в глазах у малыша благодарный огонек, и скажет он тихо, чуть слышно: «А хочешь, я тебе покажу... Только ты никому не говори...» Так и Толстикова с Сидориным, повстречавшиеся два одиночества, спешили «разжать кулачки» и показать свое «сокровище»... - Вот такие мои дела, - вздохнул Сидорин. – И думал я, что никогда этот кошмар не кончится. - Может, нужно в церкви отчитку сделать? Есть священники, отец Герман, например, он... - Лиза, - мягко перебил Толстикову Асинкрит, - чтобы сделать в церкви отчитку, надо сначала придти в церковь. - А мне показалось... - Нет, не показалось, но я сделал всего пару шагов и, похоже, остановился. Ладно, о чем я говорил? Склеротик старый, забыл. - О том, что кошмар этот никогда не кончится... - Точно. Но он закончился. Совершенно неожиданно. Я даже число запомнил – в ночь с 22 на 23 мая, после того как в одном месте я случайно набрел на часовенку Николая Угодника. - Случайно набрел в часовенку Николая Угодника в его день7 Ты веришь в такую случайность? — 152 —
|