|
- Здравствуйте, Асинкрит Васильевич. - Я не потревожил вас? А то голос какой-то... - Нет, что вы! Просто я ручку ищу. Это же ваш первый звонок ко мне... - У вас, Елизавета Михайловна, есть собственные святцы? Надо будет как-нибудь ими обменяться... - Надо подумать. - Я вот по какому делу, Елизавета Михайловна. Точнее, по двум. - Слушаю. - Во-первых, я думал и пришел к выводу, что вы были правы, когда решили передать картину в музей. - Вы, правда, так думаете? - Чтоб мне провалиться на этом самом месте. Вы не слышите? - Чего? - Грохота. Следовательно, я сказал истинную правду. - Спасибо, Асинкрит. Только... Почему вы в последнее время не говорите со мной серьезно? Впрочем, я знаю ответ. - Неужели? - Просто шутка для вас – броня. Щит. На самом деле вы неуверенный в себе, закомплексованный тип. Получили? - Какая проницательность! Раз так, тогда самое время перейти ко второму вопросу. Лиза, я тут подумал... Скоро уеду отсюда, а город ваш так и не видел по-настоящему. Лиза, алло, вы слышите меня? Толстикова, видно, и впрямь имела задатки хорошей актрисы. Внутри у нее что-то екнуло, она с трудом подавила горький вздох разочарования. Быстро взяла себя в руки и спросила, как ни в чем не бывало, будто и не интересно это ей особо: - Уезжаете? Когда? - Все относительно, конечно. Кому «скоро» - завтра, а для меня... Думаю, новый год здесь встречу – и до свидания. - И куда двинетесь? - На восток. Нижний Новгород – это будет моя новая штаб-квартира. Или на юго-запад. Тогда – здравствуй Брянск. - Понятно... - Да, вот я и подумал и даже где-то обиделся. На вас, Елизавета Михайловна. Шведов всяких и немцев по своему городу водите, чудеса и древности им местные показываете. А мне? Я тоже хочу. - Хорошо. Только когда? - Да хоть завтра. У вас ведь выходной? Я утром зайду за вами – и поступлю в полное ваше распоряжение. - Договорились. До завтра. Лиза не находила себе места. Как понять других, если себя не поймешь? Почему защемило сердце, когда услышала о скором отъезде? Оттого, что была уверена: Сидорин здесь навсегда? Нет, она не думала об этом вовсе. Асинкрит появился в ее жизни, чтобы... Но ведь еще есть... был.... нет есть Миша, память о нем, об их неродившемся мальчике. Чужим не место в ее сердце. И когда Сидорин зашел к Толстиковой, то увидел строго одетую, сидящую в кресле очень серьезную женщину, сосредоточенно слушавшую магнитофон. *** - Привет! - Здравствуйте, Асинкрит. Я готова, сейчас пойдем. Но если вы не возражаете, подождем еще минутку. - Кого? — 117 —
|