|
Но хуже всего обстояло дело с Асинкритом. Лиза упрямо твердила себе, что их связывают только дружеские отношения, общие друзья, любовь к поэзии, живописи. Да и сам Сидорин не намеком, ни взглядом не позволили ей усомниться в этом. Но стихи... Те стихи, что он читал Плюшкину... Лиза понимала, что на самом деле стихи были для нее. И, что хуже всего, она оценила это! И до сих пор, хотя прошел почти месяц, Лиза с удовольствием вспоминала те минуты и, конечно же строки: Я искал тебя, любил и верил, Чтобы жить и чисто, и светло... И вот, когда наступал вечер, когда тетушка, так и не уехавшая ни к сыну, ни к сестре, уходила гулять с Романовским, Лиза ставила их любимые с Мишей записи, стараясь еще раз воскресить дорогие мгновения прошлой жизни, листала старые альбомы. И – сравнивала этих людей – Михаила и Асинкрита. И с удовлетворением отмечала, что по всем параметрам ее муж, ее покойный муж на голову выше Сидорина. Разве что Мише всегда было недосуг выслушать ее. Поэзию он считал если не блажью, то пустым делом, и когда она бежала к нему, чтобы поделиться радостью от прочитанной строки, Миша отмахивался от нее как от назойливой мухи. Надо отдать Сидорину должное – в этом отношении он другой. Когда однажды Лиза спросила его: «Асинкрит, у вас так бывает: случайные две строки, имя поэта в первый раз слышите, а на душе...» Лиза не смогла подобрать нужного слова, Асинкрит понимающе улыбнулся: «Я все понял. Бывает. Не так часто, как хотелось бы, но бывает. Вот совсем недавно журнал в руки попал. Читаю рассказы, читаю стихи, вроде все грамотно, правильно, а от сердца отскакивает, да и уму это не интересно. И вдруг, две строчки всего...» - и Асинкрит процитировал: Жизнь проста, когда ее не гонишь, А идешь, идешь себе, как дождь... Сидорин продолжал: - Правда, чудесно? - Асинкрит, прочтите еще раз, - попросила Лиза. Он прочитал. – Как здорово! Кто автор? - Михаил Шелехов. - Я не знаю такого. - Я тоже, к сожалению. Хотя, почему не знаем? Теперь знаем. Запомнили эти две строчки? - Запомнила. - Тогда повторите. И Лиза, улыбаясь, как отличница на экзамене, продекламировала: Жизнь проста, когда ее не гонишь, А идешь, идешь себе, как дождь... И еще он сказал ей тогда, что из нее получилась бы хорошая актриса. Она допускала, что Сидорин ей льстит, но было приятно... И вновь вечерами звучала музыка и доставались альбомы. Но как же быстро она отложила их в строну, когда вчера ей позвонил Асинкрит. - Привет, Елизавета Михайловна. — 116 —
|