Ребенок и знак

Моделирование, опираясь на замещение, которое, образно говоря, поставляет ему «строительный материал» — блоки знаковых элемен­тов и части системы, осуществляет функцию построения идеали­зированной предметности в разных знаковых системах, осваиваемых человеком, познавательную функцию, частично функцию репре­зентации и функцию управления.

Базирующееся на замещении и моделировании экспериментиро­вание реализует познавательную функцию, функцию управления, но особенно — функцию антиципации, опережающего отражения. Мож­но предположить, что экспериментирование затрагивает и функ­цию репрезентации через создание новых знаковых систем.

Сказанное позволяет заключить, что по своим фундаменталь­ным функциям выделенные формы знаково-символической деятель­ности демонстрируют известную преемственность и взаимозависи­мость, взаимодополняемость, взаимообусловленность.

Второй вопрос, на который нужно ответить,— в каких отноше­ниях находятся выделенные уровни и замещаемая ими дейст­вительность. Воспользуемся для этой цели перечнем функций формы знаково-символических средств по отношению к содержанию, пред­лагаемым Н. Г. Салминой. «Знаково-символические средства могут обозначать замещаемый объект, изображать его, выражать отноше­ние к нему и раскрывать сущность замещаемой реальности» (230, с. 81). К этому перечню нам хотелось бы добавить еще одну функ­цию, подчеркивающую эвристический характер развитой знаково-сим­волической деятельности. Эту функцию, пользуясь выражением В. Б. Шкловского, можно назвать «остранением вещей», то есть представлением действительности в необычном, иногда невозможном, противоречивом ракурсе, трансформацией содержания по «логике абсурда». Эта функция близка к отысканию сущности замещаемой действительности, но все же несводима к ней. В. Б. Шкловский, описывая остранение как литературный прием, иллюстрировал эффект нарушения автоматизма восприятия путем нового — стран­ного, нетипичного, необычного — взгляда на знакомые вещи и при­вычные явления с целью дать ощущение вещи как видение, а не как узнавание" (282, с. 12). Мы, вводя эту «остраняющую» функцию, хотели бы подчеркнуть как активность субъекта в знаково-симво­лической деятельности, так и своеобразный модус существования его творческой интенции.