Ребенок и знак

Мы в несколько измененном виде повторили экспериментальную схему Л. С. Выготского, ставя задачу определить степень привязан­ности ребенка к наименованиям, данным в игре экспериментатором, и заместителем, однажды уже принявшим на себя известную функцию.

В первой серии опытов мы показывали детям дошкольного возраста сказку «Репка» на случайных предметах-заместителях (дед — спичечный коробок, бабка — точилка для карандашей, собачка — желудь и т. д.), не договариваясь с ними предварительно об игровых значениях (ролях) заместителей и проигрывая ее без словесного сопровождения, как в немом кино. Во второй серии, поскольку большинство испытуемых легко считывали символичес­кую запись «Репки» даже в таких условиях, мы просили их самих поставить таким же образом сказку, которая им нравится. Детям предлагался широкий набор предметов-заместителей, которые скла­дывались горкой перед ними.

Наши данные почти целиком совпали с результатами Л. С. Вы­готского. Символическая запись легко считывалась большинством детей 5–7 лет, а самостоятельная запись создавалась под сильным

116

влиянием не только используемых экспериментатором заместителей (ролей), но и схемы сюжета. Дети воспроизводили не только роли (бабка, дедка), но и общий вариант сказки (вместо «Репки» очень часто демонстрировались сказки «Рукавичка», «Теремок»). И только немногие дети старшего дошкольного возраста и школьники 6–7 лет оказались оригинальными и смогли отвлечься от приданных взрос­лым ролей и схемы сюжета. Так, дети с помощью ранее не исполь­зованных заместителей ставили такие сказки, как «Златовласка», «Волк и семеро козлят», «Морозко», «Золушка», потребовавшие от экспериментатора известной сообразительности, чтобы разобрать­ся в изобразительных действиях детей.

Третью серию мы условно назвали объяснительной, так как просили в ней детей дать аргументацию, почему они использовали тот или иной предмет в роли какого-либо персонажа. В большинстве случаев дети указывали действительно на отмеченное Л. С. Выгот­ским функциональное сходство («копейка катится, как Колобок, и желтенькая», «здесь будто бы ротик у Колобка», «здесь такие остренькие зубчики, чтобы кусать, как у волка» — о зажиме для занг^ресок, «коробочка как теремок, в нее положить можно, как будто бы заходят в теремок» и т. д.), но часто и на чисто внешнее («он тоже маленький», «он такой длинненький, как лицо у лисы» и т. д.). Мы обратили внимание на то, что особенно младшие испытуемые достаточно часто указывали в первую очередь на эле­менты внешнего сходства заместителя с замещаемым объектом по цвету, размеру, фактуре. Непосредственно это не было связано с действиями в игре с заместителем, но в обосновании выбора заместителя дети постоянно об этом говорили и отдавали пред­почтение заместителям с элементами внешнего сходства из не­скольких возможных. Если бы это не было для них важно, то они бы брали первые попавшиеся предметы из предлагаемого набора.