|
«Мне семь лет, у меня каштановые волосы, я коллекционирую марки. Я хорошо играю в футбол и хорошо решаю задачи по математике, моя любимая игра — это футбол, и я люблю ходить в школу и люблю читать книжки, а из автомашин мне больше всего нравится «Остин». «У меня довольно вспыльчивый нрав, я легко завожусь. Я могу быть приветливой с людьми, которые мне нравятся, но, если человек мне не нравится, я могу сорваться и проявить свой характер. Я не очень правдива, могу и соврать, если потребуется, но, если выясняется, что я соврала напрасно, я изо всех сил стараюсь это как-то исправить» (Бернс Р., 1986, с. 88—89). Анализируя свои переживания, поступки и черты, подросток стремится понять, какой он есть на самом деле и каким он хотел бы быть. Познать себя ему помогают друзья — сверстники, в которых он смотрится, как в зеркало, в поисках сходства, и отчасти близкие взрослые. Самоанализ в это время — необходимое условие личностного роста, но когда он становится избыточным и переходит в «самокопание», начинает мешать подростку. Излишняя погруженность в себя, отыскивание в себе все новых недостатков (обычно их оказывается гораздо больше, чем достоинств) отрывает ребенка от реальных отношений и дел, начинает тормозить личностное развитие. Личностная рефлексия, потребность разобраться в себе самом порождают исповедальность в общении с ровесниками, стихи и дневники. Записывая свои мысли и переживания, беседуя с другом, подросток отвечает на вопросы: какой я? Что со мной происходит? Переживал ли кто-нибудь, кроме меня, что-то подобное? Как ко мне относятся? Что я хочу? И каким я буду потом? Приведем несколько отрывков из типичных и в то же время неповторимых подростковых стихотворений. Пусть говорят, что я самовлюбленная. Не тихая, не «чистая», не скромная, Что резкая я, мутная и темная, Пусть говорят, что я непокоренная! Пусть говорят, и буду я такою! Не доброю, не нежною, а злою, Ревнивою и гордою до боли. И непреклонною, и с пробою на горе... Я ветренна, неверна: я колючая, Но для тебя, я знаю, буду лучшая! (Бескина Р. М., Чудновский В. Э., 1993, с. 140—141). *** А я сижу и вслушиваюсь в рев Осенних несмолкающих ветров И в стон ветвей, с которых краски смыты. И время — как студеная река, И на сердце осенняя тоска, И волны грусти сумрачной разлиты. *** Шоссе шумит широко, Москвы вечерний рокот, И тень так одиноко Застыла на полу. А взгляд летит куда-то, Где алые фрегаты, Где птицы в час заката Синей, чем океан... Но нужно (время мчится) — 50 —
|