|
Вряд ли что можно добавить на таком уровне к словам поэта. Но многие читатели, видевшие "Мадонну" лишь в репродукциях и, возможно, мало что испытавшие, не потому, что там нет "энергетики" автора, а вследствие собственной ограниченности и духонепроницаемости, могут под воздействием этого сказания вызвать на экране мысленного взора вдохновенную поступь Божьей матери на небесах, одновременно застывшую и стремительную, объятую жаждой мира незыблемого и приносящую во имя его в жертву своего сына драгоценного. Земные законы и критерии с трудом могут позволить ощутить всю полноту смысла Рафаэлева детища, но с его помощью каждый человек может в меру своей чувствительности и возвышенной устремлённости войти в состояние, хотя бы чуть-чуть подобное состоянию поэта, тем самым оторваться хотя бы на время от "заедающего" быта, приобщиться к заботам мира горнего и подключиться тем самым к могущественной силе Божественного Разума, способной решить все наши проблемы, в том числе и здоровья. И не нужны будут никакие специальные методики и технологии оздоровления. Их возможности сами по себе ничтожны по сравнению с возможностями Духа Святаго. Я заявляю это не только из теоретических предпосылок, хотя и их было бы достаточно для убедительности, но и из собственного опыта и из опыта некоторых, к сожалению, немногих известных мне людей, вырвавшихся из плена телесного сознания. На таком подключении человека к эволюционной силе строятся программы моих семинаров, один из вариантов которых представлен в Приложении VI. Мне не хочется заканчивать разговор о смысле искусства, и поэтому я перед временным его прерыванием позволю себе остановиться ещё на двух шедеврах. У Айвазовского есть редко экспонируемая картина "От штиля к урагану", выражающая философию автора, весьма пессимистичную. Картина условно состоит из трёх частей, олицетворяющих периоды жизни человека. В первой части слева изображён юноша, с надеждой и мечтами солнечным утром вступающий в жизнь. В центре картины он уже в зрелом возрасте в волнующемся клокочущем океане с переменным успехом борется с набегающими волнами повседневной жизни со всеми её превратностями и парадоксами. И, наконец, третья часть справа показывает финал: жадно цепляющийся за обломки в штормящем океане безуспешно пытается выбраться на спасительный берег. Можно согласиться с автором, если под этим берегом понимать Великий Переход в Горний мир со всеми наработками земной жизни, а не как смерть, большинством понимаемую как небытие. Но почему тогда от картины веет тоской и безысходностью, навеваемыми отчаянным положением старика и ужасом в его глазах. Трудно согласиться с философией великого мариниста, от которой веет чад и угар материализма. Искусство должно избавлять человека от всяческих предрассудков и роковых заблуждений по главному вопросу Бытия — вопросу жизни и смерти. Этому служат иногда даже не столь глубокие и проницательные художники, интуитивно следующие правде жизни. Об этом свидетельствует картина И. Е. Репина "Самосожжение Гоголя", хранящаяся в запасниках Третьяковки. О ней весьма убедительно повествует другой вдохновенный поэт-мыслитель Д. Андреев в своей "Розе мира": — 104 —
|