Tertium Organum: ключ к загадкам мира

Ни в чем так ярко не проявляется различие раз­ных миропонимании и их отношения к миру скры­того, как именно в отношении к «любви».

Для позитивизма, для материализма любовь — это «половое чувство», «факт» и его прямые по­следствия. Любовь — это физическое явление, ко­торое описывается в учебниках физиологии.

Для дуалистического спиритуализма любовь — это власть тела над духом. Поэтому религия и мо­ральная системы, основанные на дуалистическом противопоставлении материи и духа, как двух враждебных элементов, считают любовь, как созидательницу материи, врагом духа, и ее гонят и ста­раются, насколько можно, низвести и унизить.

Для монистического идеализма любовь именно то, чем она рисуется искусству, то есть психологи­ческое явление, в котором приходят в действие и звучат все самые тонкие струны души, в котором, как в фокусе, собираются и проявляются все выс­шие силы человеческой души. Это их испытание, их экзамен и орудие их эволюции. В то же время именно этой стороной жизни человек соприкасает­ся с чем-то большим, часть чего он составляет.

Мы ясно видим тут три противоположные тен­денции. Возвеличение любви, возведение ее на пье­дестал, обожествление, превращение в культ; эту тенденцию мы видим в светлых «языческих» рели­гиях древности и в искусстве всех эпох. И затем другую, которая видит в любви предмет для стати­стического изучения, «род производства и потреб­ления», «физическую потребность», которая долж­на «удовлетворяться». И третью, которая видит в любви грех, «похоть», нечто такое, на что нужно стараться не смотреть, о чем нужно стараться не думать — и если допускать по человеческой слабо­сти, то в силу необходимости и из снисхождения к человеческому несовершенству.

Странным образом самый материалистический взгляд на любовь, видящий в любви только «факт», «сношение» и его прямые последствия, в сущности сходится со взглядами нравственных реформаторов и моралистов, видящих в любви один только грех и соблазн, которого чем меньше, тем лучше.

Это вполне понятно. Истинно монистические ре­лигии, как, например, греческие мифы, не были враждебны любви.

Вся разница вытекает из дуалистического или монистического миропонимания. Искусство всегда было монистическим — и поэтому оно всегда было язычеством в глазах дуалистических религий, ви­дящих в жизни борьбу духа с материей, и фантас­тикой в глазах материализма, видящего в жизни только физическое явление и не видящего — психи­ческого.