Сиддхартха

власть. Но все же, в течение долгого времени, он оставался в душе саманой,--

как верно заметила умная Камала. И теперь еще искусства мыслить, ждать и

поститься играли руководящую роль в его жизни, и теперь еще люди, жившие в

миру, люди-дети, оставались ему чуждыми, как он был чужд им.

Годы мчались; окутанный привольной жизнью, Сиддхартха едва замечал, как

они уходили. Он разбогател, у него давно уже был собственный дом, слуги,

парк за городом у реки. Люди любили его; они приходили к нему, когда им

нужны были деньги или совет; но никто не был близок к нему, кроме Камалы.

То высокое светлое чувство пробуждения и напряженного ожидания, которое

он испытал когда-то, в расцвете молодости, в дни, последовавшие за

проповедью Гаутамы и разлукой с Говиндой, его тогдашнее гордое одиночество и

независимость от всяких учений и учителей, его чуткость к божественному

голосу в собственном сердце -- все это оказалось преходящим и мало-помалу

отходило в область воспоминаний. Далеко и чуть слышно шумел теперь священный

родник, когда-то столь близкий, когда-то шумевший в нем самом. Правда,

многое из того, чему он научился от саман, от Гаутамы, что он усвоил от

своего отца-брахмана, еще долгое время сохранялось в нем: он сохранил свою

умеренность, свою любовь к мышлению, часы самопогружения, тайное знание о

себе, о вечном Я, которое не есть ни тело, ни сознание. Многое из всего

этого осталось в нем, но одно за другим опускалось в глубину и покрывалось

пылью. Подобно тому, как гончарный круг, раз приведенный в движение, долго

со храняет сообщенную ему скорость и только медленно, понемногу, замедляет

свое вращение, пока не остановится совсем, так и в душе Сиддхартхи долго

продолжало вертеться колесо аскетизма, колесо мышления, колесо

распознавания. Оно и теперь еще вертелось, но медленно, с колебаниями и --

того и гляди -- должно было остановиться совсем. Подобно тому, как проникает

сырость в умирающий древесный пень, медленно заполняя его и вызывая гниение,

так мирское и лень понемногу проникали в душу Сиддхартхи, понемногу наполняя