|
Следующее омрачение – озабоченность, которая раньше сопровождала выполнение дел и обязанностей. Я уже не фиксирую громких мыслей, которые раньше обслуживали такие омрачения - я почти устранила слово «надо» из громкого внутреннего диалога, и теперь осталась только привычка испытывать озабоченность, сопровождающаяся слепым внутренним диалогом с обрывками разных «надо», «доделать», «делай» и пр. И ведь сейчас нет никаких таких дел – я могу жить как хочу и делать что хочу сколько хочу, я полностью предоставлена самой себе и обладаю полной свободой делать или не делать что-либо, но привычка испытывать фоновую озабоченность сама по себе не исчезает – ее необходимо или устранять эмоциональной полировкой, или «выжигать» испытыванием ярких ОзВ. В течение жизни я создала привычку создавать и поддерживать обязательства – не в силу радостных желаний, а в силу страхов, концепций, НЭ, - и теперь возникает механический образ того, что как бы я ни погружалась в практику поиска радостных желаний, я все равно «должна» вернуться к несуществующим «делам», и возникает озабоченность, что я куда-то опаздываю, что-то не успеваю. Когда удавалось добиться свободы от озабоченности в результате разборов и усилий, возникал скептик, что завтра опять будет серое состояние, ничего не изменится, был страх поражения, сопровождающийся мыслями о том, что это состояние невозможно удержать, и я так и буду вечно скатываться в омрачения. Сейчас возникла ясность, что если завтра состояние опять будет таким же, как до усилий, я буду продолжать добиваться свободы, пока не пробью это омрачение, пока оно не перестанет возникать, ведь такой опыт уже есть и у меня, и у морд. После этого решения стало возникать новое восприятие мира, будто смещаются и рушатся все представления о возможном и невозможном, открывается нечто ни с чем не сравнимое - бесконечное путешествие. Иногда, во время реализации желаний, я понимала, что тех усилий, которые я прикладываю, недостаточно, что озабоченность возникает чаще, чем я прилагаю усилие, что мне безрадостно то, что я делаю, но продолжала делать это. Исследовала, почему я так поступаю. Основная причина – неискренность - вроде я вижу, что усилий не хватает, но убеждаю себя в том, что и так нормально, что смогу потом все устранить, так как не хотела отказываться от впечатлений, довольства. Это так же было проявлением второго стражника – нежелания меняться. Зафиксировала, что испытываю недовольство собой даже утром, т.е. заранее, думая, что опять сегодня ничего не сделаю. Поняла, что не ясно значение словосочетания «ничего не делаю/сделала». Если я хотела пойти в магазин и не пошла, я могу сказать, что я не ходила в магазин, но что такое «ничего не сделала»? А если я сижу - я делаю что-то или нет? Возникло желание отказаться от использования этого словосочетания, которое обслуживает озабоченность. Сразу после этого решения стала возникать беспричинная радость. — 112 —
|