Возвращение в Сад. Путешествие-открытие

Думаю, что для них обоих я была желанным ребенком и надеждой на то, что мое рождение поможет решить семей­ные неурядицы.

Они были очень заботливыми и любящими родителями. В грудном возрасте я страдала от сильных колик и подолгу заходилась в крике. Должно быть, это требовало большого терпения, особенно от мамы, которая сидела дома, пока папа был на работе. Теперь мне кажется, что это просто мой желудок так реагировал на эмоциональную боль родителей. (У меня до сих пор случаются физические реакции, когда я внезапно оказываюсь в обществе людей, терзаемых затаен­ными болезненными чувствами.)

Сравнительно недавно отец рассказал мне, что самым трудным решением в его жизни было решение оставить меня и расстаться с мамой. Рассказывая об этом, он плакал, и я плакала вместе с ним.

Ему пришлось разорвать глубокую связь со мной, чтобы обрести свободу и выйти из положения, ставшего невыно­симым. И хоть я ничего толком об этом не помню, я твердо убеждена, что разрыв связи с отцом и возникшее затем чувство эмоциональной заброшенности было самым страшным испытанием в моей жизни.

Детство

Мама с отцом разошлись, когда мне было полтора года. Еще примерно год они жили одним домом, и я по-прежнему часто виделась с отцом. Потом они решили раз­вестись. Мама вознамерилась отправиться в Сент-Томас, что на Вирджинских островах, — довольно было прожить там шесть недель, чтобы без лишних хлопот получить раз­вод. А в ожидании развода можно было хорошенько отдох­нуть и залечить душевные раны. Вот так мы и оказались на Вирджинских островах.

Снова я увиделась с отцом очень нескоро. Мама говорит, что я не выказывала особого огорчения от разлуки с ним. Возможно, я уже в два с половиной года училась быть силь­ной, преодолевая боль.

В те времена Сент-Томас был поистине райским местеч­ком в тропиках, почти не затронутым современной циви­лизацией. С ним связаны мои самые ранние воспоминания. Помню, как играла на песке у самого синего моря. Помню темнокожую няню-толстуху по имени Сина, которую я просто обожала. Но самое дорогое воспоминание — это музыка и танцы местных жителей, кипевшие первобытной энергией. Под эту музыку я впервые научилась танцевать.

Говорить я начала очень рано — месяцев в девять. На Сент-Томасе я быстро подхватила характерный местный выговор, да так на нем и залепетала. Я выучила несколько популярных местных песенок и с удовольствием распеваю их до сих пор. Вообще говоря, красивые темнокожие жите­ли этого острова оставили в моей душе глубокий след своей музыкой, плясками и говором, за что я им очень благодарна.