|
………. Когда я сообщил Мише, что хочу написать о нём – подобием дневника – книжицу, он очень удивился: - Зачем, маэстро?.. - Хочу, - честно ответил я. А что ещё я мог сказать? Это возникло одномоментно и однозначно. Отчётливо. Не скажу, что мне до невтерпёжа хотелось заниматься такой работой: не моё это… Но – возникло. Вот так. - Хочешь – что?.. Несколько этюдов из жизни бродяги-ветерана? Или – ночное пугало для добросовестных домохозяек и не менее добросовестных научных работников? - Понятия не имею! Откуда я знаю, что получится? Миша посмотрел на меня весьма ехидно. - Миш, не будь занудой! Я всегда избегал разговоров о тебе, причём не только публичных, но и тет-а-тет. Меня самого эта идея несколько смущает… - А может – чудишь? - Нет. Пришло. Пришло и всё тут. - Тогда – пиши. - Так ты не против? - Сева, меня это не слишком радует, но – и не слишком огорчает. Раз пришло – значит, надо. Пиши. Этот разговор был у нас в начале февраля данного, 2005, года. …Лёгкий мороз. Гололёд. Мы часа два бродили с Мишей в окрестностях Серебровки, спотыкаясь и иной раз шлёпаясь. Букетик-Миша вот уже несколько дней как появился в Туле. Появился почти одновременно с моей долгожданной – нежданной почти – радостью: трёхлетний, с хвостиком, кошмар – закончился, тучи размыло, боль ушла. И хотя я по-прежнему был весь в гирляндах недугов, но – встал на ноги, распрямился… О, кое-что произошло в моей жизни, - огромное и пронзительное кое-что. Я не буду рассказывать об этом. Мы вышли с Мишей к ограде Парка, миновали калитку, побрели мимо старых заледенелых кустов – в глубь… Деревья тянулись к Мише; они узнали его, - они звали, звали, звали, радуясь, в Старый Лес. - Миша, по-моему, тебя знают все, кроме людей… Он хмыкнул, и тут же – оскользнувшись – невесомо повис на моей руке. - О-ох… - Ты бы шагал не так размашисто… в калошах-то стёртых. — 125 —
|