|
………. «…Миша оставил меня в лесу, в одном из больших старых кругов, - сидеть, думать. Он сказал, что вернётся через неделю, погладил по голове и ушёл. Я очень нуждалась в этом: сидеть… думать… Что-то стучалось в мою дверцу, а я ни ощутить, ни угадать не могла. Мишу спросила; он не знал, но привёл меня сюда, к кругам. Он много и сильно пел, - просил-призывал мои тропинки сойтись ко мне… И лес шумел, лес раскачивался… Миша сказал: лес принимает тебя, оставайся. Ночью было так хорошо! – совсем не страшно… тепло… Ото всего вокруг – уют и доброта: порывы ветра… шум листвы… светящиеся – так мягко, так глубоко – стволы деревьев… колыханье высокой травы… далёкие звериные рыки… Мне казалось, что я лежу в колыбельке… а иной раз – на маминых руках…» Ната надолго замолчала. Сначала мне подумалось, что она уцепилась взглядом за далёкую бирюзовую полосу моря, но потом понял: она на руках у мамы… Ната тихонько плакала… - Нат, - я осторожно приобнял её и взъерошил короткие, почти совсем-совсем седые волосы, - скоро сюда туристы набегут… Пойдём собирать ежевику, а? - Нет, не набегут, - она улыбнулась. – Я закрыла гору. - Ну, всё равно… Туристов нет, а ежевика – есть. Пойдём? - Вот расскажу, и – пойдём… - вздохнула. - …Что ты, Сева, я совсем не горюю! – мне радостно это вспоминать. Рассказывать? - Рассказывай… «Ночь прошла так быстро! Мне даже захотелось кинуться за ней вдогонку… догнать… вернуть обратно… А утром пришла собака. Большая старая собака. Лохматая. Она подошла к кругу, в котором я сидела, остановилась на окоёмке. Посмотрела… Ох, как посмотрела! Я пригласила её в круг. Она вошла и легла рядом со мной; головой к коленям приткнулась, моргала… Ты знаешь, я сразу почувствовала, что это существо очень родное. Несказанно! И что собака испытывает ко мне те же чувства… что она искала меня… Всё воспринималось немножечко размыто, - очень хотелось спать… всю ночь не спала… Не прочь была поспать и собака. Мы как-то свернулись с ней вместе в один клубочек и – заснули… Проснулась – уже день. Круг-то был на полянке, солнышко припекло – разбудило…. Собаки не было. Ушла. Мне грустно очень стало, одиноко. …И вот – тут, теперь, сейчас – пришло понимание: одиночество всегда пребывало рядом, с детства. Оно потихонечку изъедало меня, придавливало, гасило… Хотя – были родители, был Миша, был Ади… да и другие, которых любила всегда, с которыми сердце пело. Но всё равно: они – рядом, а одиночество – во мне. — 127 —
|