|
– Может, ты острижешь Митю? Его волосы невозможно отмыть… – А его родители не будут обижаться за вмешательство? – Да ну их, пускай обижаются! Бить мальчика они умеют, у него… все эти места… в синяках. – Ну, что же, вмешаемся, – сказал весело Назаров и достал из шкафа машинку. Еще через четверть часа оба разведчика, чистые, розовые и красивые, сидели за столом и… есть не могли, столько было чего рассказывать. Назаров поражался, делал большие глаза, радовался и скорбел, вскрикивал и смеялся – переживал все случайности военной удачи. Только что пообедали, прибежал Сережа. – Где наши герои? Выходите сейчас же, парламентеры придут… – Парламентеры? – Назаров серьезно оправил рубаху. – А мне можно посмотреть? Северная армия выстроилась в полном составе для встречи парламентеров. Трубача, правда, своего не было, но зато на вершине Мухиной горы стояло северное знамя! Но раньше, чем пришли парламентеры, пришла мать Олега и обратилась к северянам: – Где Олег? Он с вами был? Сережа уклонился от ответа: – Вы ж не разрешили ему играть. – Да, но отец позволил ему посмотреть… – У нас его не было… – Вы его видели, мальчики? – Он там торчал, – ответил Левик. – Его в плен взяли. – Кто взял в плен? – Да эти… южные… – Где это? Где он сейчас? – Он изменник, – сказал Митя. – Он им все рассказал, а теперь боится сюда приходить. И пусть лучше не приходит! Куриловская с тревогой всматривалась в лицо Мити. Митя сейчас сиял чистым золотом яблоком головы, и его глазенки, острые и напористые, теперь не казались наглыми, а только живыми и остроумными. Назаров с интересом ожидал дальнейших событий, он предчувствовал, что они будут развиваться бешеным темпом. Из своей квартиры, пользуясь хорошим вечером, вышел и Кандыбин. Он недобрым глазом посматривал на нового, остриженного Митю, но почему-то не спешил демонстрировать свои родительские права. Куриловская в тревоге оглядывалась, подавленная равнодушием окружающих к судьбе Олега. Она встретила любопытный взгляд Назарова и поспешила нему. – Товарищ Назаров, скажите, что мне делать? Нет моего Олега. Я прямо сама не своя. Семен Павлович еще ничего не знает. – Его в плен взяли, – улыбнулся Назаров. – Ужас какой! В плен! Куда-то потащили мальчика, что-то с ним делают! Он и не играл совсем. – Вот то и плохо, что не играл. Это напрасно вы ему не позволили. – Семен Павлович против. Он говорит: такая дикая игра! — 135 —
|