|
– Ты что, земляк, землицы прикупить хочешь? – Степан спросил с таким внимательным оживлением, словно он сам немедленно намеревался предложить участок. Еремеев метнулся было к нему, но не способен оказался оторваться от Вараввы: – Так, говоришь, нету такого закона? – Нету. – Защищаешь, значит? Этих… этих… – Нету, тебе говорю, а скоро будет. – Покупать у помещиков? – Да. Тебе землю дадут, а потом помещику платить будешь. – Я буду платить? – Еремеев вдруг повеселел, вывернул из-под рубашки пустых два кармана, развел их в стороны. Переступая босыми ногами, перевернулся два раза. Степан и Акимов смеялись громко, красавец улыбался, с верхнего этажа смотрели молча. Тот самый, у которого Степан чуть не откусил ноги, заметил деловито: – Смотри, у него сдачи еще не найдется, у помещика! Еремеев довернулся до конца, убрал свои карманы, снова поднял на Павла сердитое лицо: – Получит у меня помещик. Получит полную цену! Дай вот домой приеду, так и расплачусь. Невидимый голос сказал сверху: – Я тоже слышал, что закон такой есть. Будто землю по выкупу забирать будут. – У кого забирать? – Да у помещика. – А она у него? – А у кого же? – Наши еще летом у него забрали. И без всякого выкупа. Он, может, и взял бы выкуп, да некогда было, пятки смазывал салом в это самое время. Сказано было с хорошим юмором, победоносный хохот пронесся по казарме, ктото покатился на нарах, затрещал досками. Только красавец отзывался на все разговоры беззвучно-добродушно, все обнимал и похлопывал Павла Варавву. И Еремеев развеселился и уже совсем мирно обратился к Павлу: – А все-таки скажи, человек хороший, кто это такие законы делает? – А ты в учредительное собрание за кого голосовать собрался? За эсеров? – А как же! За эсеров. Они ж, понимаешь… – Вот они и закон такой приготовили. Белокурый красавец крепче прижал горячую руку к талии Павла и засмеялся погромче, подтвердил: – Они! Еремеев вытаращил глаза удивленно до крайности: – Ну? Насада, и ты так говоришь? – Да это же всем известно! И вчера кто-то рассказывал: ихний проект! Степан считал вопрос исчерпанным. Он крякнул солидно и самым доброжелательным голосом сказал Еремееву: – Пиши письмо, голубок. Пиши скорей письмо: так и так, спасибо вам, дорогие отцы и благодетели… Насада отвалился к стене: – Да чего там писать? Чего писать? Себе самому скажи, дураку, спасибо. А их тут много, вот таких умных: «Наша партия крестьянская!» — 411 —
|